бывшие, и выпускники совсем иных специальностей. Кажется, юристов университеты выпускают, но куда выпускники деваются? В провинции вообще никто не желает работать. Да что там про прокуроров говорить, если даже у судей иной раз нет нужного образования? А выпускник гимназии, с тремя курсами физмата, он человек грамотный. Законы Российской империи изучит, а нет — старшие товарищи подскажут.

— В Новгороде консультировался со знающими людьми, но о службе имею самые поверхностные представления, — признался я. — Очень рассчитываю, что коллеги помогут мне вникнуть в суть дел, а там уже и сам начну работать.

Его Превосходительство покивал, потом подтащил к себе вскрытый пакет с раскрошенными сургучными печатями. Покопавшись, вытащил из него еще один пакет, поменьше.

— Почту я только вчера получил, с приказом губернатора о вашем назначении ознакомился, но все прочие документы ене успел прочесть, — сказал Лентовский, словно бы оправдываясь.

Из тонкого конверта Председатель суда вытащил несколько бумаг. Этих бумаг я в руках не держал, но со слов батюшки знал, что там должен быть мой формулярный список — главная святыня для чиновника, а также копии документов о крещении, об образовании и выписка из Дворянской книги.

— Так, — сказал Николай Викентьевич, раскрывая формулярный список. — Коллежский секретарь Чернавский Иван Александрович, от роду имеет двадцать лет, вероисповедания православного, знаков отличия не имеет, содержания от казны не получает.

Согласен. Знаков отличия у меня нет и содержания я еще не успел получить. Вся надежда на жалованье. И еще — убрать из лексикона слово зарплата. Здесь такого слова еще не знают.

А Лентовский продолжал читать:

— Из какого звания происходит — из потомственных дворян. Род Чернавских вписан в VI часть родословной книги Новгородской губернии.

Прочитав эту запись, председатель суда вскинул на меня удивленный взор:

— Вы из Рюриковичей или из Гедеминовичей? Или бояре в роду были?

Я, пока сидел дома, под «домашним арестом», успел кое-что прочесть по собственной генеалогии. Интересно же. Поэтому ответил просто, но твердо, соблюдая достоинство «столбового дворянина»:

— Нет, Чернавские из простых дворян, нетитулованных. Но первое упоминание о них еще при Василии Темном. Мы просто служилые люди. Куда пошлют, там и служим.

— Вот оно как, — хмыкнул Лентовский и снова зашелестел листами. — Есть ли имение? У самого нет, но у родителей имеются имения в Новгородской, Псковской и Владимирской губерниях. Отец также владеет каменным домом с двумя флигелями и службами в Новгороде.

Вон оно как. А я и не знал, что мои родители такие крутые помещики. Сколько у нас до революции осталось? Тридцать четыре? В принципе, не так уж и мало. А там все имения отойдут народу. Я эти имения не видел, так что, пока не жалко.

— Подождите-ка, — остановился Николай Викентьевич. — Выходит, что ваш батюшка — вице-губернатор Новгородской губернии Александр Иванович Чернавский?

— Так точно, вице-губернатор, другого батюшки у меня нет, — скромно сказал я, потупив очи. А он что, сразу не понял? Я же не виноват, что родился в семье вице-губернатора? Ну, может, здешний отец в ту пору еще им не был, но все равно, сын за отца не отвечает.

Лентовский же, будто мысли мои подслушал:

— Я, когда приказ о назначении получил, решил, что однофамилец. С чего бы это вице-губернатору своего единственного сына в наш медвежий угол посылать?

— Ну, не такой уж он и медвежий, — заступился я за город, в котором пребываю всего лишь два дня. — О Череповце и в Новгороде хорошо известно, и даже в Санкт-Петербурге. Хвалят и ваши учебные заведения, и культуру, и все такое прочее.

О достижениях Череповца я узнал только вчера, но какая разница? Мне все равно, а председателю приятно.

— Ну, это все благодаря трудам Ивана Андреевича, — заметил Лентовский и опять принялся изучать мой Формулярный список. — Следующий пункт: где получал образование? Стало быть, закончил полный курс Новгородской мужской классической гимназии и заслушал три курса физико-математического факультета Санкт-Петербургского императорского университета.

Запись о моем образовании заставила Лентовского задуматься. Он придвинул к себе копии документов об образовании. Похмыкал.

— Значит, на основании аттестата и справки о том, что вы прослушали три курса и успешно сдали экзамены, вам присвоен чин коллежского секретаря? — поинтересовался Лентовский.

Вообще-то, на его месте я бы тоже задумался. В Российской империи классный чин зависел от образования. Низший чин, четырнадцатого класса — коллежского регистратора присваивали тем, кто закончил гимназию. Я бы его получил с чистой совестью еще три года назад. И как бы не смеялись над «елистратишками», не горевали об их несчастной участи, но сколько канцеляристов без чина мечтают заполучить петлицы и просветик с единственной звездочкой? Коллежский регистратор — совсем другой коленкор. Это и жалованье, и денежные выплаты на форменную одежду, и квартирные деньги и все прочее.

А вот 10 класс полагался тем, кто не просто закончил университет, а закончил его с отличием. Мне же, с учетом гимназии и трех курсов университета, полагался только чин губернского секретаря, а это, как ни крути, гораздо хуже, нежели коллежский.

Вопрос — как же присвоили такой чин? Есть у меня мысль, что батюшка расстарался, но эту мысль я озвучивать не стал. Но с другой стороны — мне же не титулярного советника присвоили, верно?

Поэтому, я только улыбнулся самой невинной улыбкой и развел руками. Председатель суда сложил мои бумаги в стопку, а потом посмотрел на меня:

— Иван Александрович, я, разумеется, такие вопросы задавать вам не в праве. Но все-таки, хотелось бы узнать — отчего это сын вице-губернатора и действительного статского советника, решил податься в судебные следователи в уездный город? И почему бросили университет? Судя по выписке — вы были блестящим студентом. Поверьте — я спрашиваю не из праздного любопытства. Хотя… — Вот здесь господин Лентовский позволил себе улыбнуться и стал похож не на столп российской юстиции, а на нормального человека. — Мне тоже по-человечески любопытно — почему вы не отправлены завершать учебу куда-нибудь в Вену или в Сорбонну? Я слышал, что ваш батюшка скоро получит более высокую должность.

А ведь у моего здешнего отца и на самом деле имелись планы отправить меня доучиваться за границу. Вот только я сам воспротивился его намерениям. Учиться математике во Флоренции или в Берлине? Ну на фиг. Уж лучше в следователи.

Я тоже улыбнулся в ответ господину Лентовскому и сказал:

— Если называть вещи своими именами,