Вот оно как. Выходит, она скорее даже мой союзник, чем Сайриса. Хотя мы все равно условились делать все задания вместе. И с паучихой встретиться мне придется при любом раскладе.

- Что ж, беру свои слова обратно, красавица. Ты не дура, а просто наивное дитя с магией разума. Но добро пожаловать в команду.

3. Дети камней.

Никто не знает, откуда взялся Доминион. На самом деле, у города, что лежит перед нами, даже имени нет. Доминионом его называют, или городом башен, нынешние его обитатели. Как же его нарекли основатели знает, возможно, лишь одно существо на планете.

У каждого места в Мельхиоре есть свои имена и история, но только не у Доминиона. Хотя сам факт отсутствия истории – уже сам по себе является историей. Никто не видел строителей города и не застал его рассвета. Он появился уже как руины с исходом бога-чудовища из ниоткуда.

И не было в этом городе ни единого обитателя, покуда сам его владыка не изменил это. Судьба города неразрывно связана с его главой, что зовет себя Ректор, а свой домен в центре города с самой высокой, тянущейся бесконечно вверх и вниз башни – великой Хрустальной Академией. Он - единственное из ныне живущих в Мельхиоре существ, которым известна истина об этом месте.

Никто не знает настоящего имени ректора. Для простых смертных он – древний старик человеческой расы, но едва ли кто-либо верит в то, что это существо – действительно человек. Ходят слухи, что он, подобно неназываемому богу-чудовищу, является врагом демиургов, а потому лишился своего имени. Сила его столь велика, что превосходит даже великих стражей.

Но в отличии от абсолютного зла, великий хозяин Доминиона не желает лихого разумным. Напротив, собрав вокруг себя и воплотив в ритуале призванные из иных миров души, он готов обучать их и любого, кто пожелает учиться. Для каждого аспекта стихии и каждого пути развития в сердце Доминиона, в академии Хрустальной Башни любой может найти себе учителя по избранной специальности. Демонология и некромантия, светлое целительство и техники инквизиции, а также стрелки, воры и маги всех видов – любой, кто в состоянии сдерживать свою силу и не нести вред другим без причины, может найти здесь наставника.

Единственной преградой для желающих вступить, является признание мира. Имя, данное великим отцом Мельхиором, что по древнему договору дает силу привязывать душу к камням возрождения, позволяя павшим в бою снова оживать в невредимом теле.

Со времен основания Академии прошла почти тысяча лет. Различные древние существа Мельхиора, порождения света и тьмы, некогда заключившие здесь союз в борьбе против бога-чудовища, теперь собирают силы вокруг Ректора Хрустальной Башни.

Цель владыки Доминиона не является тайной, хоть и мало кто понимает истинный ее смысл. Любимые дети демиургов, пленники из мира-темницы – вот как называет своего врага архимаг на хрустальном троне. Воплощенные в тела разумных души иномирцев, что несут за собой погибель и разрушение.

Те, чья душа была призвана в Доминионе, должны учиться и тренироваться, готовиться, чтобы однажды вступить бой с иномирцами. Они должны обрести имя и встать на путь учения Доминиона. Лучшие из таких сами возвысились до учителей, получив ранг Магистра и обретя собственный домен, один из районов руин великого города, чтобы использовать его по своему усмотрению под вассалитетом великого Ректора.

Допустимо все, что не несет вред другим малым доменам города, где магистр становится законом и смыслом. Поощряется все, что способно нанести удар убийцам, захватчикам и живодерам из ужасающего и пожирающего самое себя мира-темницы.

Вот что такое Доминион.

Условная ночь прошла спокойно и без происшествий. Ни одна опасная тварь не приблизилась к нашему лагерю. Разве что один кипящий слизень подошел слишком близко, но я не стал поднимать шум, а существо вскоре и само удалилось по своим делам. Эти стихийные порождения обычно интересовались нами, лишь когда мы оказывались прямо у них перед.. мм.. телом.

Условное утро наступило, фактически, вечером. Хотя в Подземье все это не так уж и важно. Наступило с крика Сайриса – ворона вновь преследовали наведенные проклятой стихией ночные кошмары. Затем его едва не вырвало, а руки без наставлений мозга полезли в инвентарь за черным дымом, когда быстро сообразившая в чем суть проблемы Рин, применила свою молитву.

Не сразу, но друг пришел в себя, и мы продолжили путь по все больше извивавшимся каменным тропам. Вода в лужицах оказалась питьевой, очень чистой и с легким привкусом серы. В списке лучших источников эта вода оказалась бы среди тройки лидеров. Растительности было немного – в основном мох и пещерные травы. Пара видов грибов, один из которых давал тусклое зеленоватое сияние. Оба, увы, несъедобны – они больше напоминали камни, чем грибы.

Затем мы пересекли небольшое озерцо. Камни в нем скромно жались друг к дружке. Нарастая у берега, они не желали касаться воды. Стены пещеры перестали быть стенами – это был лес сросшихся колонн сталагнатов. Тонких, едва ли с мое запястье, но создававших непроходимый лес, уходивший в кромешную тьму Подземья.

Здесь мы втроем жались к стене, старательно пытаясь не рухнуть вниз и не намочить одежду с экипировкой. Повсюду постоянно что-то шумело и капало, расходясь кругами по гладкой воде. Сама же вода из-за глубины казалась не просто бирюзовой, а той самой идеальной темной бирюзой, цветом сиин.

Так мы провели еще один цикл пути. В легкой расслабленности и разговаривая обо всем подряд. У Сайриса были истории о мире из его прошлой жизни. Описанное им походило на мир воронов в эпоху их расцвета. Во всяком случае, подобные вороньему монорельсу механизмы там были. Но о своей иной, прежней жизни, ворон не помнил совсем ничего.

У Саринфы история оказалась, впрочем, еще скучнее. Она осознала себя уже в крепости, так что ничего о том, как живут архоны, я не узнал.

- Слушай, Сай, - лучшим способом скоротать время является познание нового, верно? – А что это за пленники мира-темницы, которых ты упоминал в своей легенде? Нечто связанное с бездушным богом?

- Нет, - охотно поддержал тему ворон. – Это вроде как совсем другая легенда. Вообще, сам город, Ректор, его враги и цели – кажутся будто бы вырванными из чужой истории и насильно влепленными сюда. Все за пределами