Но вместо куриной ножки острое лезвие вонзается в мой палец.

— Аааа!

Тот самый момент когда понимаешь, что невольно кромсаешь себя, но… уже слишком поздно.

Ножи острые…

— Расул… — оборачиваюсь со слезами. — У тебя… У тебя есть аптечка?

А где он?

Только что сидел здесь, но теперь его нет…

Он в соседней комнате, говорит по телефону. И как назло, порез очень глубокий. Мне кажется, я себе полпальца отрезала…

Хватаю одно бумажное полотенце за другим, прижимая. Они быстро намокают.

— Ты что здесь устроила?!

— Мой палец… Я отрезала себе палец.

Расул дергает меня за локоть, быстро отбирает у меня очередное окровавленное бумажное полотенце.

— Где?

— Что?

— Твой отрезанный палец. Не вижу.

— Ааа…

Если это шутка, то очень неудачная. Так же как идея Расула взять… мой палец и втянуть его в своей жутко горячий рот.

Он просто берет его, посасывая, лаская языком ранку, и прижимает… меня к столешнице.

Глава 13

Александра

Губы Расула обхватывают мой палец, посасывая. Его язык скользит вверх-вниз, порхает, собирая кровь. Он не просто слизывает ее, но будто смакует и при этом мой палец то погружается в горячий рот пошляка, то выскальзывает из него и снова…

Ооооо…

Мое тело натягивается струной.

Страх, напряжение, нервы натянуты, а эти движения, чмокающие звуки и странные ощущения рождают во мне вихрь эмоций, которых не было раньше. Меня бомбит импульсами.

Жар скользит от его полных, влажных губ, проникает мне под кожу, в кровь, впрыскивается пьянящим ядом.

Мне горячо…

Слишком горячо от того, как он лижет и сосет мой палец, берет его даже глубже,чем необходимо.

Дыхание прерывается. Я не знаю, куда себя девать, и как отрицать реакцию собственного тела.

Щеки полыхают румянцем, я часто дышу, дрожу от мужского напора, а когда Расул двигает бедрами, толкаясь эрекцией в низ моего живота, с трудом сдерживаю стон. Прикусываю нижнюю губу.

Голова плывет…

Мысли пляшут.

Эмоции рвутся.

Мне в своем теле становится так тесно и невыносимо, что слезинки из глаз стекают по щекам.

— Отпусти… — прошу. — Уже все хорошо. Просто дай… бинт. Марлю… Пластырь.

Он кивает и прижимается еще теснее.

Еще ближе. Теперь я почти распластана на столе.

Расул продолжает смотреть мне в глаза, дыша часто-часто. Толчок…

Писк вырывается у меня изо рта.

Резкий взмах рукой.

Я прикрываю ресницы, не в силах выдержать взгляд Расула.

Что-то гремит.

Мой палец уже не во рту этого негодяя, но до сих пор пульсирует.

Через миг раненую кожу немного обжигает, на рану опускается пластырь, который Расул быстро фиксирует.

— Спаси… — начинаю и заканчиваю в его рот последний слог. — Бо.

О черт…

Так и знала, что это плохо кончится.

Плюс он держал глаза открытыми дольше меня. Я видела это прежде, чем опустила ресницы, не в силах смотреть в его дикие, голодные глаза.

Губы Расула смыкаются на моих, посасывая, язык стремительно проникает в рот, разнося отдаленный металлический привкус.

Привкус моей крови…

Дрожь проносится вдоль позвоночника следом за его пальцами, опустившимися до самой попы. Он прижимает меня к столешнице еще настойчивее, целует грубее, настойчивее!

Аааах…

Горячий, властный, требовательный.

Хотела бы я быть ледышкой, которая не таяла от такого напора. Но напротив, его дикость и необузданное упрямство рождают во мне бурю, и эта буря стремится вырваться наружу.

Меня колотит от желания ответить на его неистовый поцелуй.

Глаза закатываются под закрытыми веками от удовольствия, когда он начинает сосать мой язык, втягивая его в свой рот и выталкивая, снова втягивая, посасывая самый кончик.

Не выдержав, я громко стону в голос, слыша эхо своего стона в горячем рту.

— Да…

Расул отрывается от поцелуй и смотрит на меня с чарующими и пугающими искорками в темных глазах.

— Все еще хочешь молоть чушь про то, что между мужчиной и женщиной есть дружба?

— Я бы… могла доказать, что это так. Могла бы…

— Если ты не кончишь, так уж и быть, поверю. Но… — он самоуверенно обводит меня взглядом. — Ты обильно и сладко кончишь, Сашенька.

Я ерзаю. Его член, пульсирующий у самого низа живота, усиливает ощущения.

— Ты же голоден.

— Да. И я поем… Сначала я поем это… — снова набрасывается на мой рот и продавливает корпусом мою грудь.

Мне приходится отклониться назад, сдавшись под его напором.

Пульс бьется в горле.

Поцелуй становится ненасытным, безжалостным.

Пальцы мужчины сминают меня между ног через тонкие трусики и спортивные брюки. Аааах, какие сильные и цепкие у него пальцы. Жесткий хват, властный, ммм…

— Сладко. Горячо… Я херею с того, как здесь горячо, — жмакает пальцами.

Смотрит на меня победно, быстро справляясь со шнурком на штанах.

— Нет-нет… Я не шутила. Не шутила насчет девственности, аааа… — стону, когда он бесцеремонно ныряет в трусики. — Кляянуууусь…

— Ты все равно кончишь! Можно и без проникновения, в курсе? — кусает за подбородок и целует, поедая меня по краю челюсти. — Суууука, какая отзывчивая… Влажные завитушки, пиздец, ты течешь.. Пушистая пися… Вся мокрая. Вся-вся… До самой…

Он вздергивает мой подбородок, замирая на миг. Я тоже застываю, наблюдая, как раздуваются его ноздри, а рот выпускает громкие выдохи.

Потом Расул фиксирует мое лицо именно так и начинает быстро и жестко двигать пальцами у меня между ног.

Его пальцы сминают клитор, толкаются дальше, обводят влажную дырочку, сминая, и снова скользят выше, к пульсирующей точке.

Сильно надавливает и массируем.

— Рас… Расууул… — меня потряхивает от огня, который во мне разжигают его касания.

Такой неукротимый наплыв, приливает жаркими языками огня.

Его пальцы словно лижут меня, настойчиво и быстро.

Больше не в силах даже позвать его по имени, часто и коротко дышу, стоны срываются на короткие всхлипы. Тело сжимается в судорогах.

— Давай!

Расул звонко шлепает меня по обнаженной плоти, я понимаю, что шлепок звучит влажно, и капельки смазки оседают на внутренней стороне бедер.

Еще один шлепок, он смыкает пальцы и пощипывает, доводя быстрыми движениями до грани.

Я пытаюсь отстраниться, не получается.

Слепну…

Ничего не вижу, перед глазами проносятся вспышками темные звезды.

Внезапное удовольствие покусывает всюду, лишает благоразумия.

Варюсь в ощущениях, как в сладком кипящем сиропе.

— Теперь дай мне…

Он прижимается ко мне, тесно толкаясь бедрами, и резко разворачивает лицом к столешнице.

— Сожми бедра крепче… Перекрести ноги и сдави