послания, которым заменяю неудобную возможность нашей с Вами личной встречи в виду некоторых обстоятельств, которые вынужден учитывать. Настоятельно прошу Вас отнестись к этому посланию с максимальной серьезностью, потому что в ином случае никоим образом не могу гарантировать Вашего и только Вашего благополучия, здоровья и долгих лет жизни.

Прекратите поиски Эскобара Мадре. Прошу Вас поразмыслить — никакого наказания за отсутствие результата не будет. Вас не изгонят, не убьют, не подвергнут каким-либо наказаниям за провал миссии. Вы взялись за дело в надежде на награду, так что мой долг, обязанность и желание предупредить — получение этой награды будет обязательно сопряжено для вас с рисками, которых она не стоит. Искренне надеюсь, что Вашей проницательности хватит, чтобы распознать всю серьезность моего предупреждения. С искренним пожеланием долгих лет жизни.

Ваш доброжелатель»

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Письмо было прямо на моей груди, когда я очнулся при выходе из Купели. В закрытом на три мощных двери помещении, исписанном знаками наблюдения и фразами воззваний к Ахиолу. Немало причин, чтобы не просто отнестись к такому серьезно, а максимально серьезно!

Сначала я, как и любой разумный человек или кто-то еще, испугался. Самым обычным и нормальным образом, так как спокойные аргументы, приводимые в письме, невесть каким образом оказавшемся у меня на груди, внушали. Я точно помнил, как положил мокрую губку на голову, закрепляя её ремнями, а потом доковылял до двери, закрывая её за уходящим шерифом на засовы и защелки. Затем лег в саркофаг, застегнул ремни и крепежи, призванные удержать мое тело от сдвига в сторону, надел, и застегнул каску, а потом выпал в Купель, где и произошли мои последние приключения.

По уверениям Бальтазара и словам Ахиола никто не мог нарушить мой покой. Однако, вот — держи, парень, читай. От нас не скрыться. Но скрываться не нужно, ты просто сделай, как мы говорим, и ничего не бойся. Ведь анонимная писулька гарантирует тебе спокойную жизнь. Страх быстро перешел в злобу.

Дом Мадре я покидал, бурля смешанными чувствами сплошь негативного характера, среди которых страх, недосып и ярость были равными участниками процесса. К моему удивлению, пребывание в Купели никоим образом не являлось для живого тела сном. Желтоглазые, которые, кстати, были совершенно нормального вида, цвета и формы глаз на тропическом острове, любили и умели устраивать себе там сиесты, а то и просто спать все время пребывания, но физически и психически во сне не особо нуждались. А вот живым приходилось несладко.

Злобно топая по мостовой, я дергал головой, подозрительно щурясь на спешащих на работу жителей Хайкорта. Их очередная ночь, полная солнца, жизни и красок, подошла к концу, поэтому рожи большинства из них были привычно озлоблены жизнью не меньше, чем у меня. Теперь я их понимал куда лучше: если ты каждый день не вырубаешься на восемь часов, а пашешь в бесчувственном теле посреди укутанного туманом города, то радоваться такой реальности — особое извращение.

С другой стороны — именно этот слалом, это качание из пасмурной хмари в солнечный парадиз, и нужно, чтобы разумные живые мертвецы оставались разумными живыми мертвецами. Убери Купель из этого уравнения, они озвереют, оставь их в ней — станут бесполезными.

Стопы мои направлялись к мэрии, но планы были совершенно другими. Не доходя до здания местного богосодержащего муниципалитета, я нервно плюнул на плитки Незервилля, крутнулся на пятках, а затем ворвался в «Теплый Приют». Матильда, желтоглазая сменщица Зальцера Херна, посмотрела на меня с выражением немого укора на помятом лице.

— Госпожа Матильда, будьте добры организовать мне плотный завтрак, большую чашку горячего кофе без сахара, пепельницу, пустой стакан и бутылку виски, — сделал я странный заказ, сразу отсчитывая бумажные доны на стойку.

Спустя час, сытый и посвежевший, я направил стопы в участок. Старый рецепт, который я узнал в первой жизни от пьянчуги-охранника, здорово работал и на выносливом теле кида. По чуть-чуть крепкого алкогольного напитка мелкими дозами в течение часа-полутора здорово отгоняют сонливость. Если знать меру.

— Подскажите мне, где расположено поместье Энно! — озадачил я Баунда, неприлично сияя посвежевшей рожей, после стремительного влета в кабинет.

— Криггс, ты головой повредился? — уронил челюсть скелет, щуря голубые шары светящихся глаз. — Это основатели! К ним нельзя просто взять и прийти!

— Я позвоню!

— Так, стоп! Сядь! Говори, что задумал!

— Я ничего не задумал, шеф, — подкрутив регулятор дурного энтузиазма, сел, ерзая на месте. — Хочу узнать больше про Купель. Мне кажется, это необходимо для дела.

— Какая связь между Энно и Купе… а… — нежить оборвал сам себя, саркастично хмыкнув: — …тебе не к Энно. Тебе к Галатури. Только знаешь, что? Это еще хуже.

— Я начинаю бурно охреневать от местной политики, шериф, — тут уже слово взяло накопленное раздражение, из-за чего вновь пришлось выдергивать сигарету из пачки в качестве угрожающего жеста. — На полном серьезе. У вас тут проблема. Серьезная проблема, размером с прибитого нами червяка. Пропал кид, выплативший Долг. Жизненно важный член общества, наиболее весомую часть которого составляют династии поехавших умом ученых, гениев, волшебников и прочих громовержцев. Вы даете задание другому киду, который ни черта не понимает в сыскном деле. А затем что происходит? Вы его ограничиваете, но требуете результатов. У меня серьезнейшее желание послать это поручение в задницу, Бальтазар Тайрон Баунд. И оснований к этому столь много, что я могу раздавать их излишек посреди площади!

— Основатели… — после долгого молчания раскрыл рот шериф, — …это хозяева Незервилля и Эйзервилля, Криггс. Без шуток. Я не буду тебе сейчас объяснять все нюансы и тонкости взаимоотношений, скажу лишь одну вещь — вступая на территорию дома любого из Основателей, ты становишься целиком и полностью в его власти. На их территории не действуют никакие законы.

— Вообще никакие?

— Только один. Неписанный, но соблюдаемый всеми — если они зовут в гости, обещая неприкосновенность, это соблюдается. Всегда.

— Тогда, пожалуй, я к ним не сунусь, — вслух решил я.

Глаза нежити чуть расширились, но сушеный шериф смолчал.

— С кем из Основателей общался Мадре? — наконец, нанес я свой удар. Резко, быстро, не имея понятия, в каком душевном состоянии может находиться душа, захватившая собственный труп. Просто наитие, сказавшее мне «пора»: — К кому он ездил в гости?

— Тиррайны! Энно! Галатури! — подскочил на своем месте скелет, с размаху шлепая ладонью по столу. — Эйвибсы! Может, еще кто-то! Я не знаю!

— А чего кричите-то? — невинно спросил я, делая большие глаза: — Я же занимаюсь своим делом?

— Проваливай, Криггс! С глаз моих! Занимайся своим делом где-нибудь еще! Но если попробуешь сдохнуть, то за жалованьем не