Типу в Майсуре. Всякий раз, когда она приезжала в ротное поселение, ее окружали пехотинцы, жаждавшие обменять свою долю драгоценностей из Шрирангапатнама на наличные. Она с радостью соглашалась. Так, без особых затрат, она случайно накопила одну из самых впечатляющих европейских коллекций индо-исламского искусства. Со временем она вернулась в резиденцию Клайва в Повисе, где была выставлена рядом с добычей, собранной сорока годами ранее в муршидабадском дворце Сираджа уд-Даулы. Там он и остался.

В ходе последовавшего политического урегулирования сыновья Типу были отправлены в ссылку в форт Веллоре, а большая часть лучших земель штата Майсур была разделена между Компанией и низамом Хайдарабада. Оставшаяся часть была возвращена индуистской династии Вадьяр , чей трон узурпировали Хайдар и Типу. Пятилетний ребенок из этой династии был найден живущим "в состоянии нищеты... в подобии хлева с пристроенными к нему сараями".65 Мальчику сообщили, что он теперь раджа, и после короткой церемонии он получил в управление уменьшенное государство Майсур, за которым тщательно присматривал британский резидент. Со временем вадьяры перенесли свою столицу обратно в Майсур, и Шрирангапатнам превратился в руины. Он так и не восстановился.

Сегодня рядом с фундаментом бывшего дворца Типу стоит небольшая деревня, а на его некогда великолепных прогулочных площадках пасутся козы. Кроме величественных укреплений, построенных по французскому проекту, лучше всего в бывшей столице Типу сохранился, по иронии судьбы, древний индуистский храм Шри Ранганатха, в честь которого была названа столица Типу , и который Типу не только защищал, но и нагрузил ценными дарами, выставленными и сегодня, как и все его прекрасные изображения эпохи Виджаянагара. Ни одно из них не пострадало от резца иконоборца, несмотря на то, что стоит в центре столицы правителя, которого его британские враги осуждали как фанатичного "нетерпимого фанатика".

Сегодня большая часть столицы Типу - это пастбища, и очень мало осталось свидетельств былого великолепия королевства Тигра Майсура, единственного

индийского правителя, который как никто другой противостоял натиску Компании.

 

"Леди и джентльмены, - сказал лорд Уэлсли , поднимая бокал, когда ему принесли весть о смерти Типу, - я пью за труп Индии".

Менее чем за два года Уэлсли удалось разоружить крупнейшие французские силы в Индии, а также разгромить и уничтожить вторые по численности. Теперь только корпус маратхов под командованием французов стоял между ним и полным господством над полуостровной Индией. Дальнейший конфликт рано или поздно был неизбежен.

Маратхи по-прежнему контролировали огромные территории западной, центральной и южной Индии - гораздо большую часть страны, чем в то время занимала Компания. Если бы им удалось сформировать единый фронт, они могли бы вновь стать ведущей державой в Индии; но сейчас их силы были безнадежно разделены, и Уэлсли с огромным удовольствием воспользовался этим.

Последний акт великой конфедерации маратхов начался со смертью 13 марта 1800 года ее ветерана - премьер-министра, блестящего Нана Пхаднависа, который контролировал дипломатию и администрацию маратхов на протяжении четверти века. Нана, "маратхский Макиавелли", одним из первых осознал угрозу существования Компании для всех независимых индийских правителей, и именно он в 1780-х годах создал первый Тройственный союз с целью изгнания Компании из Индии.

Он прилагал не меньше усилий, чтобы сохранить единство разных частей Конфедерации. К несчастью для маратхов, он был последним из того талантливого поколения, которое выдвинулось после катастрофического поражения маратхов в битве при Панипате в 1761 году, и его смерть пришлась на конец пятилетнего периода, 1795-1800 годов, в течение которого также погибли пешва и старшие члены домов Сциндиа и Холкар. "Со смертью великого министра Наны Пхаднависа, - писал британский резидент в Пуне генерал Палмер , - ушла вся мудрость и умеренность маратхского правительства". Уэлсли не нужно было делать почти ничего: он мог просто сидеть в Калькутте и наблюдать, как распадается великая Конфедерация.

В отсутствие Наны трое амбициозных, но ссорящихся и неопытных подростков, унаследовавших руководство Конфедерацией, - новый пешва Баджи Рао II, новый глава дома Сциндия Даулат Рао и новый вождь дома Холкар Джасвант Рао - теперь могли бесконтрольно плести заговоры и интриговать друг против друга. В то время как Уэлсли начинал с большой тонкостью перемещать войска все более хорошо вооруженной, хорошо финансируемой и агрессивно милитаристской Компании по субконтинентальной шахматной доске, маратхи оказались безнадежно увязшими в болоте внутреннего конфликта. Они могли надеяться на победу над Компанией, только объединившись. Однако с каждым днем это единство становилось все более и более недостижимым.

В политике Северной Индии долгое время доминировала старая наследственная вражда между династиями Сциндиа и Холкар. Теперь она переходила из поколения в поколение, становясь все более ожесточенной и жестокой. Когда Махаджи Сциндия умер в 1794 году, его преемнику Даулату Рао было всего пятнадцать лет. Мальчик унаследовал великолепную армию, которую Бенуа де Буаньи подготовил для своего предшественника, но не проявил ни дальновидности, ни таланта в ее использовании. Генерал Палмер, который был самым опытным наблюдателем компании за политикой маратхов, очень восхищался Махаджи Сциндиа; но его преемник не произвел на него впечатления. Он описал его как "распутного молодого человека... слабого [и] совершенно лишенного порядочности и принципов".

Его доходы стремительно сокращаются, в то время как его армия неоправданно увеличивается, и теперь он более чем на крор [10 миллионов рупий, 130 миллионов фунтов стерлингов сегодня] задолжал своим войскам, хотя получил пять кроров путем самого бесстыдного угнетения и грабежа с тех пор, как взошел на муснуд [трон]. Верность его европейских офицеров и их корпуса до сих пор предотвращала его низложение, но они не могут спасти его надолго... Он совершенно невежественен в своих делах и неспособен понять свои истинные интересы, не имеет ни малейшего уважения к чести или характеру, ни малейшей благожелательности ума. Его слуги пользуются всеми преимуществами этих недостатков, и его правительство - это сцена беспорядка, мошенничества и грабежа".

Не помогло и то, что новый пешва, Баджи Рао II, был столь же молод и неопытен: его характер, считал Палмер, "не лучше, чем у Ссиндии, но он хочет получить власть, чтобы творить столько же бед". Однако в личном общении он ведет себя прилично, в то время как Ссиндия совсем заброшен. Мне пришлось играть здесь [в Пуне] очень хлопотную и неприятную роль с двумя молодыми людьми, которые не понимают ни своего собственного блага, ни прав других".

Баджи Рао, маленький, робкий, неуверенный в себе юноша двадцати одного года со слабым подбородком и пушистой верхней губой, быстро показал, что он совершенно не справляется с задачей объединения различных фракций, составлявших его