Он развернул один концентратор параллельно земле, взял второй и медленно попятился к стене ангара. Первые три метра пузырь оставался шарообразным, потом он начал растягиваться; расстояние между ним и концом трубки не изменилось ни на миллиметр. Гедимин сдвинул концентратор в сторону — теперь две трубки не смотрели друг на друга. Поле разделилось на два пузыря; один остался висеть над корпусом генератора, второй замер рядом с испытателем.

— Эй! Почему поле не вокруг генератора? — Мика дотянулась до матовой плёнки железным прутом и попыталась прижать её к трубке концентратора, но прут отскочил.

«Не отделяется,» — Гедимин положил в пузырь большую гайку; поле её окутало, но при смещении концентратора сдвинулось вслед за ним и потащило деталь за собой. «Слабый излучатель? А если подключить напрямую к шахтному генератору? Проводка может не выдержать, но попробовать стоит…»

…Косой дождь хлестал по стенам, бил в лицо, заливался за воротник. Пока Гедимин, прикрывая ладонью маску, дошёл до информатория, холодная вода успела просочиться повсюду и затечь в сапоги. Одинокий охранник в экзоскелете обходил площадь, окружив себя защитным полем.

Скинув капюшон, Гедимин вытер лицо и провёл ладонью по мокрой макушке. Шерсть, даже намокшая, осталась такой же жёсткой и колкой. «Очень странная мутация,» — подумал ремонтник, стряхивая воду. «Я всё ещё не вижу в ней смысла.»

— Гедимин! — его хлопнули по плечу. Хольгер ждал его не в компьютерном зале — он, вполне вероятно, так и простоял час в вестибюле, высматривая ремонтника на площади. Он посмотрел Гедимину в глаза; тот, качнув головой, извлёк из кармана завёрнутые в ветошь концентраторы и лист. Целлюлозная бумага промокла бы насквозь, но со скирлина вода скатывалась, и чертежи и наметки остались нетронутыми.

— Не отделяется, — сказал он. — Проверь расчёты.

— Концентрируется, но не отделяется? — мигнул Хольгер; он, как и Гедимин, обзавёлся за ночь короткой шерстью на макушке, и она была очень похожа на стальную проволоку — и цветом, и жёсткостью. — А если повысить напряжение?

— Повышал, — Гедимин показал оплавленный конец провода. — Мощности хватает. По-моему, дело в линзах. Слишком короткий фокус. Проверить бы на более выпуклых…

Хольгер пристально посмотрел на Гедимина.

— Ты думаешь, есть смысл? Это будет работать… хотя бы когда-нибудь?

— Не вижу препятствий, — пожал плечами ремонтник.

— Спасибо, — Хольгер стиснул ладонь Гедимина двумя руками. — Значит, нужны другие линзы? Насколько я знаю, они везде одинаковые. Это оптимальный размер и форма. Они внесены в патент, и их изготавливают по одному стандарту. Даже не знаю, что тут можно…

— Надо думать, — сузил глаза ремонтник. — Сплав, из которого ты изготовил концентраторы… Там был бы полезен слой стронция. Эффект был бы нагляднее.

— Стронций? — озадаченно мигнул Хольгер. — Своеобразное предложение, Гедимин. Я его обдумаю.

Ледяной дождь загнал под крышу всех — даже тех, кто предпочёл бы играть в мяч за оврагом, проходить полосу препятствий или перекапывать свалку. Рядом с каждым, кому достался компьютер, сидели ещё двое-трое, заглядывая в экран.

— Гедимин! — из угла навстречу ремонтнику поднялся Кенен и широко, по-человечьи, улыбнулся. Из-под его руки выглянул хмурый Линкен, приветственно кивнул и жестом поманил пришедших к себе.

— Мы заняли тебе место, — сказал Кенен. — Сегодня тут тесновато…

— Я занял, — буркнул космолётчик, тяжело поднимаясь на ноги; край стола, на который он оперся, захрустел, а ножки стула, привинченные к полу, заскрежетали. — Садись. С меня на сегодня хватит. Грёбаные макаки…

— Опять читал закон да Косты? — хмыкнул Хольгер. — Он ещё добрый. Если бы Саргон победил, с мар… людьми так не церемонились бы.

— Шли бы они за орбиту Плутона, — стиснул зубы Линкен. — У нас нет ни планеты, ни домов, ни паршивого глайдера, на нас ставят отвратные опыты, — и они ещё хотят лояльности⁈

Он с силой провёл ладонью по белесой шерсти на макушке и поморщился.

— Гедимин! Тут всё завалено ураном. Как добыть из него плутоний? Много не нужно, восьми килограмм хватит.

Ремонтник покачал головой.

— Тут нет урана. Есть руда. В ней самого вещества — сотые доли процента. Плутония там вообще нет. Его получают облучением урана. Сейчас облучать нечего — и нечем.

— Жаль, — вздохнул Линкен, опускаясь на пол. — Кенен, исчезни. Мы займёмся наукой. Твои мозги вскипят от перегрева.

…Гедимин покачал головой и повернулся к Хольгеру; тот, дочитав до конца страницы, хмыкнул и пожал плечами.

— У мартышек всё очень запутанно, — сказал он. — Но если точный состав неизвестен даже северянам… Наверное, Австралия очень хорошо его скрывает. Гедимин, а приблизительный состав тебе ничем не поможет?

— Этого мало, — отозвался ремонтник, разглядывая таблицу синтетических материалов. — Он определённо не полон. К тому же без точных пропорций… я бы не взялся.

— А условия получения? Они на что-нибудь указывают? — Хольгер с надеждой посмотрел на Гедимина, тот пожал плечами.

— Если я в бараке создам такие условия, Гай позовёт охрану. Кроме того, и температуру, и давление нужно чем-то измерять, и довольно точно.

— Термометр я бы поискал, но на две тысячи градусов… — Хольгер вздохнул. — Я думаю, следует пока забыть эту идею. Попробуем ещё раз со стронцием, и я найду надёжный кабель… Всё-таки, я уверен, дело в напряжении.

— Я готов к испытаниям, — склонил голову Гедимин.

— Смотри, не взорвись там, — буркнул Линкен. — По крайней мере, без меня.

09 октября 56 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Последняя лампа была вкручена на место, и Гедимин закрепил над ней прозрачный щит. Можно было спускаться.

— Иджес, готов?

Подъёмник медленно складывался, опуская ремонтника из-под потолка; минуту спустя из подобия лестницы он превратился в металлическую пластину с выступающими ножками. Иджес вернул на место массивную крышку люка с предупреждающими знаками и дёрнул рубильник. Большой зал у подъёмника, будку диспетчера и массивную