Пока я размышляла, кто-то прошел мимо, почти коснувшись меня.

– Эй, сестренка, – сказал высокий человек с каштановой бородой, – слегка растерялась, да? Пошли посмотрим, что нашла Сира.

Пашанг! Я могла бы заколоть его прямо сейчас, но если мы вместе спустимся вниз, то убью обоих. И я последовала за Пашангом вниз, к Сире.

– По-прежнему злишься на Текиша? – спросил он. – Этот придурок никогда не помнит дней рождения.

Значит, Текиш – мой муж и брат Пашанга?

– Ты прав, – ответила я. – Настоящий придурок.

Он остановился, подняв брови:

– А знаешь, кажется, ты впервые в жизни со мной согласилась.

О Лат, неужели он меня раскусил?

Я стиснула кинжал у правого бока. Быть может, придется зарезать его, чтобы не провалить все дело.

Когда я уже медленно потянула кинжал из ножен, Пашанг положил руку мне на плечо:

– Я знаю, тебе несладко пришлось в браке. Но… Текиш любит тебя, и только тебя. Позавчера я даже видел, как он сочиняет для тебя стихи, с книгой рифм в одной руке и пером в другой.

Пашанг развернулся и вприпрыжку побежал вниз по лестнице. Я выдохнула с облегчением и сунула кинжал обратно в ножны. Я могла бы просто его убить, но меня удерживала от этого одна мысль: Сира должна умереть.

Внизу грохнул взрыв, Башня загудела и задрожала. Я пригнулась, закрыв лицо руками, а Пашанг ускорил шаг. Да что там вытворяет Сира?

Я побежала его догонять, кашляя от дыма. Наконец, выскочив с лестницы, я увидела Сиру в углу первого этажа, а рядом с ней курилась дыра.

– Лестница! – воскликнула она, указывая на дыру. – Вот как сбежали Философы!

Вокруг собрались йотриды. О Лат, как же от них воняло! Лошадьми, потом, травой и навозом. Это так напомнило мне орду Селуков, что хотелось сплюнуть.

Я протолкалась сквозь толпу вперед. Прямо у моих ног зияла дыра, проделанная Сирой: чугунная лестница, усыпанная обломками цемента, вела в темный, едва различимый туннель, словно затянутый черным туманом.

Раздались шаги. Из туннеля. Слабые, но они приближались. Пашанг подошел к Сире, теперь они оба стояли прямо передо мной. Все сосредоточились на шагах из туннеля, чьи бы они ни были. Отлично.

Я вытащила из ножен оба кинжала. Нужно лишь полоснуть по горлу Пашанга и по горлу Сиры, и все будет кончено. Победа. Я шагнула ближе к ним, и тут шаги внизу стихли.

– Ты… – прошептал Пашанг. – Я знал, что это ты!

Кто? Вместо того чтобы взмахнуть кинжалом, я повернулась и увидела стоящего у подножия лестницы человека, смутно различимого в черном тумане.

На нем был плащ с узором из тюльпанов, капюшон поднят. Волосы спадали на глаза, и эти глаза были мертвыми.

– Отец? – произнесла я, немедленно об этом пожалев. Что он делает в туннеле, по которому, по всей видимости, сбежали Философы?

Я подняла взгляд и увидела, что Пашанг сурово смотрит на меня. Будь прокляты святые! Он все понял.

Я бросилась к его шее. Он шагнул в сторону и врезал мне локтем по скуле, так что перед глазами посыпались искры, а кинжалы выпали из рук.

– Эльнура! – вскричал другой йотрид.

Пашанг повалил меня на пол.

– Это не Эльнура! – заорал Пашанг, прижимая меня к полу. – Это Зедра! Дайте веревку!

– Отец! – завизжала я. Он же всего в нескольких ступеньках. Он должен мне помочь. – Отец!

Пашанг перевернул меня на живот и крепко связал руки. Я могла только сучить ногами и вопить, призывая на помощь Отца.

На чугунной лестнице раздались шаги. Отец поднимался. Чтобы прийти мне на помощь. И йотриды отступили в страхе. Он появился из дыры и посмотрел на меня… с обжигающей жалостью.

– Видишь ли, – обратился он к Пашангу, – кажется, я забыл наверху книгу. Ты случайно ее не находил?

Книга?! Твоя плоть и кровь кричит у твоих ног, а ты спрашиваешь про какую-то книгу?

– Отец!

– Почему она тебя так называет? – спросила Сира. – Кто ты?

Отец шагнул ко мне, и йотриды подняли аркебузы. Пашанг дернул рукой, повелевая им опустить оружие. Возможно, он уже встречался с Отцом и знал, что оружие не причинит ему вреда.

Отец наверняка мог меня спасти. Но, в отличие от того дня, когда явились Селуки, я не нуждалась в спасении. Меня, в сущности, здесь и не было. Они собирались убить невестку Пашанга, а мой цикл все равно скоро закончится. Нужно просто успокоиться, и пусть все идет своим чередом.

– Я надеялся, что от нее будет больше пользы, – сказал отец Хисти. – Но она оказалась таким разочарованием.

Зачем Отец говорит им это? Как он может быть таким жестоким?

Отец вздохнул и присел у моей головы:

– Зедра, ты знаешь, что делать. Воспользуйся рунами из второго тома. Только так ты закончишь войну, а не этими жалкими потугами.

– Что это ты ей говоришь? – выкрикнула Сира, словно готовясь врезать ему костлявым кулаком. – И куда ведет туннель?

– Можешь сама посмотреть.

Пашанг шагнул вперед, оказавшись лицом к лицу с отцом Хисти.

– В тот день в Красной пустоши ты повел меня во дворец Костей. Зачем? Зачем все это было?

Что?! Зачем отец Хисти водил Пашанга в это проклятое место?

Отец покачал головой, потом посмотрел на меня сверху вниз:

– Ты недостаточно отчаянная Зедра, верно? В твоих руках ключи к царству. – Он повернулся к Сире: – Она в Стеклянном квартале. Нацельте свои пушки туда, в группу домов чуть восточнее статуи той святой с чудесным именем. Один удачный выстрел, и все стекло разлетится вдребезги. А может, вам даже повезет, и осколок порежет щеку ее сына.

Будь прокляты вонючие святые! Откуда он узнал, где я? И где малыш Селук?! Я кричала и брыкалась, но йотриды крепко меня держали.

– Нашего сына! – заорала я. – Как ты мог подвергнуть его опасности? Почему?

Я извивалась и кричала, но тщетно.

Отец отвернулся. Йотриды позволили ему спуститься обратно по лестнице. Напоследок он окинул меня разочарованным взглядом сквозь завесу черного тумана.

– Не уходи! – крикнула я. – Я сделала все это ради тебя! Ради твоих Потомков!

Но он уже ушел. Йотрид, напоминающий худого, как тростинка, Пашанга, прижал меня коленом к полу.

– Эльнура… ты тут? – спросил он.

Нет, к сожалению, Эльнуры здесь не было. Я хотела убраться из ее тела не меньше, чем он хотел, чтобы она вселилась обратно.

Надо мной встала Сира. Ее мерзкий глаз закрывала повязка.

– Давай сделаем так, как он сказал, атакуем Стеклянный квартал.

Мне хотелось укусить ее за лодыжку, но я не могла вырваться из