сложно догадаться, теперь им предстояло либо покупать у него самого из собственной зарплаты, причём по завышенной цене, либо где-нибудь ещё.

В сумме, конечно, реальное, сиюминутное материальное положение освобождённых рабов изменилось, в общем-то, примерно никак, а иногда — и вовсе в худшую сторону. Правда, изменилось правовое положение освобождённых рабов, причём радикально и в строго положительную сторону. Тут уже и нормированная рабочая неделя, и стандарты безопасности (по крайней мере, на словах), и возможность для детей ходить в школы (рабы всех этих благ были лишены, если что), и прочая и прочая.

В общем-то, это всё ещё победа. При этом, разумеется, никто так и не узнал, что, вообще-то, всеми этими рабами фактически владел Артём, и именно он был главным выгодоприобретателем от их страданий.

Об этом догадывались некоторые представители испанской интеллигенции, вращавшиеся в весьма специфических кругах (каких именно — раскрывать не будем), но о таком говорить было не культурно.

Во всяком случае, пример был подан, и благодаря этому в 1812 году всё прошло без лишних осложнений — к тому моменту это было уже отработанной технологией.

Более чем жестокой к бывшим рабам, разумеется. К сожалению или нет, но Артём не рай строил — он строил империю, достойную того, чтобы быть его наследием.

Эгоистично, разумеется, но такова уж правда, дорогие читатели. Впрочем, не то чтобы от обычного такого тирана можно было ожидать чего-то иного, кроме эгоизма, честно говоря. Ну и да, к слову, раз уж заговорили об эгоизме…

Глава 44. Опиумная война

Разумеется, Артём был не такой один эгоист. Расскажем, пожалуй, о другом эгоистичном мужчине — встречайте, Хосе Мария Кейпо де Льяно Руис де Саравия, представитель древнего астурийского аристократического рода и крупный испанский лендлорд. С недавних пор — ещё и член буржуазии, а также, кто бы мог подумать, член «Либеральной партии».

Правда, знаменит он не столько тем, что в своей породистости мог бы посоревноваться даже с самым породистым пуделем, равно как и не столько тем, что был очередным «либералом», а, разумеется, тем, что был одним из крупнейших лендлордов во всей Империи.

Встречайте, вот оно — чудовище, ответственное более чем за 1/3 испанского экспорта опиума в Китай. Именно экспорт опиума, и именно в Китай — это важное уточнение.

Держите также в голове, что он также являлся одним из крупнейших в Испании политических деятелей, как главный представитель астурийской родовой аристократии в «Либеральной партии».

Держите, к слову, в голове, что к этому моменту уже были созданы крупные чайные плантации в Кении, Индии, Цейлоне, Аргентине, Индонезии, в Турции и Курдистане, а также прочих колониях, если что.

Империя к этому моменту уже полностью переняла на себя роль крупнейшего производителя и, одновременно с тем, потребителя чая, равно как и главного производителя фарфора и шёлка, и, вместе с тем, главного потребителя обоих.

Так что да, к этому моменту Китай уже был выброшен на свалку международной торговли, что, разумеется, достаточно сильно навредило китайской экономике, особенно в силу резкого сокращения торгового профицита.

Тем не менее, торговля с Китаем, сама по себе, при этом не прекращалась. В частности, потому, что всё больше китайцев подсаживалось на наркотические вещества, предлагаемые европейцами — в первую очередь, на опиум.

Правда, европейцы предлагали китайцам очень широкий набор «средств рекреационного характера» — от опиума и кокаина до кофе, шоколада и табака.

Европейцы, главным образом в лице граждан Империи, будем честны, натурально наводняли Китай наркотиками, как не очень легальными, так и более чем легальными (сами можете догадаться, какие пользовались большим спросом).

Понятное дело, на такое китайским властям ответить было нечего — китайская бюрократия была уж больно закостенелой, чтобы своевременно отреагировать на появление гораздо более хитрых и опасных наркотиков.

Тем более, что набор последних постоянно рос, сопровождаемый бурным развитием химии, как науки. Собственно, именно усилиями химиков, главным образом, имперских химиков, и были синтезированы сначала морфин, а затем и героин, он же диацетилморфин.

Как следствие быстрого роста числа «потребителей рекреационных средств», уже Китай оказался в положении страны с растущим торговым дефицитом.

Что, в свою очередь, оказало разлагающее влияние на экономическую ситуацию в Китае, поскольку драгоценные металлы, столь редкие для Китая, что их приходится ввозить из соседней Японии, теперь покидали экономику, что, разумеется, критично для денежных систем, базирующихся на драгоценных металлах.

Как следствие, правительственные органы на уровне именно имперского правительства резко и жёстко начали бороться с торговцами из империи, а также торговцами из других стран, легально или нелегально путешествующих под имперским флагом и торгующих имперскими «продуктами».

Росло и давление евангелистов — католических, протестантских и прочих. Кроме них, в Китай приезжали муллы, распространявшие самые разные версии ислама, а также прочие проповедники — от буддистских сектантов до, кто бы мог подумать, зороастрийских прозелитов.

Тем временем, усилия китайского правительства жёстко ломались об коррупцию, достигших к 1812 году просто чудовищных масштабов — практически каждый местный чиновник и торговый дом был вовлечён в контрабанду наркотических веществ. Настолько выгодным был импорт наркотиков из империи.

Дело тем более усложнялось, что часть товаров имперских торговцев была более чем законна — морфин, равно как и героин, он же диацетил морфина, был с точки зрения как китайских, так и имперских законов, ничем не примечательным, самым обычным товаром.

Притом, что другой бы поспорил, что всё же опаснее — морфин, и более дорогой героин, или же опиум. Хотя, как говорится, во всех трёх случаях мы имеем дело с тяжёлыми наркотиками, да ещё и родственного характера:

Из опиума выводится морфин, а героин — это просто ацетилированная форма морфина, равно как и ацетилированный опий — недоацетилированная форма героина (то есть, процесс ацетилирования морфина происходит не до конца). И, как следствие, употребление всех из перечисленных наркотиков тесно связано с употреблением других представителей группы.

Впрочем, в силу своей полной безграмотности в химических науках, китайские чиновники часто понимали всё вышеперечисленное, как различные формы опиума.

С кокаином всё было сильно проще, разумеется. Кокаин — давний экспортный товар Перу, одна из важных, кто-то бы даже сказал, что одна из важнейших составляющих перуанской экономики, и ещё более важная составляющая перуанского экспорта.

К слову, приветствуйте Их Величества — амфетамин, мескалин, эфедрин и прочие наши дорогие, во всех смыслах, гости. И, вдумайтесь только, всё из этого — побочные эффекты испанских научных экспедиций (особенно верно это для мескалина) и агрессивного развития химии, как науки.

К слову, возвращаясь к «употреблению» самих наркотических средств, необходимо отметить