на корточки. Присел и Саша.

— Вы отступаете, товарищ старшина? — спросил Саша.

— Нет, атакуем, — зло ответил Батраков.

— Значит, фронт прорван?

— А тебе какое дело? Ты кто? Откуда?

Саша рассказал ему о себе и своих товарищах.

— А-а!.. — заключил Батраков. — Ясное дело…

Он встал и строго глянул на Сашу.

— Ну, а кричать все равно нечего. Как зовут-то?

— Сашей, — ответил Никитин и тоже поднялся.

— Вот так, Александр, у меня шестьдесят пять бойцов и трое раненых, и напускать на них панику — не дело. Им еще драться придется. — Батраков замолчал и неодобрительно покачал головой. — Куда от границы-то отошли, а! Не верится. А главное, зло берет: ведь самим же придется всю эту землю назад отвоевывать. Чужому дяде это дело не доверишь. Сколько сапог еще изобьем!

— Я, наверное, пойду, товарищ старшина, меня друзья ждут, — сказал Саша.

— Я провожу тебя.

Они зашагали к опушке.

— Вообще-то вы поспешайте, хлопцы, немец близко, — сказал Батраков. Он подумал и добавил: — Немец совсем близко. Это обман, что тихо. Тишины нет. — Еще помолчал и повторил веско и тревожно: — Нет тишины.

И словно в подтверждение этих слов Саша уловил какой-то шум.

— Стой-ка! — Батраков остановился.

Шум нарастал, нарастал.

— Погоди, я выгляну, — почему-то шепотом сказал Батраков и, раздвинув кусты на опушке, тотчас же с непонятной поспешностью заслонил веткой лицо. — Назад! — сказал он.

— А что?

— Танки! — сказал Батраков.

— Какие?

— Немецкие! За мной! Бегом. Танки по полю шпарят!

Никитин секунду стоял на месте, а потом бросился за Батраковым.

Ломая кусты и перескакивая через пни, слева и справа от Саши бежали бойцы. Никитин так и не заметил, откуда они вдруг появились.

В ОКРУЖЕНИИ

Батраков бежал минуты три, может, пять, пока посредине леса не открылась круглая полянка, На середине ее он остановился, поднял руку и крикнул:

— Ко мне!

Первым к месту подбежал Саша, а за ним по одному, по двое и целыми группами стали сбегаться бойцы. У каждого в руках была винтовка, у некоторых трофейные немецкие автоматы.

Одежда бойцов до крайности потрепана, порвана, прожжена. Почти ни у кого не было шинелей и противогазов, только у двоих или троих Саша увидел сбоку, на ремешке, каски. Но зато чуть ли не у каждого на ремне висело по два, а то и по три туго набитых патронами подсумка, рядом болтались гранаты.

Скоро все бойцы, теснясь друг к дружке, сбежались на поляну. Батраков построил их в две шеренги, пересчитал.

— Четверых нет! — Он огорченно покачал головой.

В это время три отставших бойца появились из кустов, за ними показался и четвертый. Он подбежал к старшине и заговорил вполголоса, словно его могли услышать немцы.

— Товарищ помкомвзвода, танкисты из танков повылазили, по опушке шастают, подальше бы отойти надо!

— Становись в строй! — строго сказал Батраков. — От танков они далеко не уйдут, а в лес им на легких танках пути нет. Слушай мою команду: располагаться на привал, отдыхать. Командирам отделений выставить охранение. Посты сам проверять буду. Костры жечь запрещено. Р-разойдись!

Когда бойцы разошлись и стали устраиваться в кустах на отдых, Батраков повернулся к Саше и спросил:

— Ну, а ты, Александр?.. Куда путь держать будешь?

— Я к своим товарищам, в деревню. Они меня ждут.

— Вряд ли, — возразил Батраков, — в деревне немцы. Через дорогу теперь и ночью не пройти.

— Что же делать? — забеспокоился Саша. — Я им сказал: скоро вернусь…

— Э-э, друг, мало ли что сказал. Война! Они не дураки, твои товарищи, сами дорогу найдут. Мы будем отходить к Чесменску, хочешь, пойдем с нами.

— Нет, не могу товарищей бросить.

— Ну что ж, выйдем на опушку, поглядим. Матюшенко! — крикнул Батраков. — Со мной в разведку!

Черноголовый, как грач, Матюшенко, недовольно морща свой острый нос, вылез из кустов.

— Устал, як чертяка, — проворчал он. — Шо, мне бильше усих надо?..

Батраков не обратил на это внимания. Медленно, держа автомат наготове, он пошел в сторону опушки.

— Шо, командир, дело труба? — вдруг спросил Матюшенко.

— Кто тебе сказал?

— Шо я, дурень, чи як?

— Молчи!

— Хиба ж то порядок? Де вин, порядок? Не бачу.

— Молчи, Матюшенко! Опушка близко.

«Ну и гад! — подумал Саша. — Неужели Батраков не чувствует, что этот Матюшенко сбежит?..»

Как и десять минут назад, Батраков раздвинул две ветки, но на этот раз не отпрянул, а, наоборот, высунулся, оглядел поле и кивком головы пригласил Сашу сделать то же самое.

Саша увидел, что по дороге, огибающей деревню, движется непрерывный поток машин. Этот поток издали напоминал тугую и неимоверно длинную змею, чешуя которой металлически сверкала под солнцем. А поле было, кажется, пустынным.

«Где же танки?» — подумал Саша.

— Танки — вон они, — словно угадав Сашину мысль, кивнул Батраков влево. — Видишь?

— Вижу.

Танки — их было шесть — стояли метрах в трехстах, почти на самой опушке. Люки были открыты. Танкисты, одетые в черное, расхаживали вокруг своих машин, рвали на опушке березовые ветки.

— Эх, Батраков, тройку пушечек бы сейчас выкатить, да прямой наводкой! — сказал Матюшенко на чистейшем русском языке. — Вот веселье было бы!..

— Где их, пушки, взять? — Батраков вздохнул. — Ты лучше скажи, что если бы мы не перетрусили, а устроили засаду, а потом в штыки, и положили бы всех возле машин… Вот тогда другое дело! Тогда бы можно кашу — танками-то — на дороге заварить.

— Кто бы их, танки, повел? Мы же пехота.

— Нашлись бы, Матюшенко. Может, попробуем?

— Поздно! Ты видишь?..

Танкисты уже влезали на танки. Почти у каждого в руках была березовая ветка.

Три человека с опушки молча и сурово глядели на врагов.

— Ничего, — тихо сказал Батраков, — ничего. Мы тоже поломаем веточек с ваших березок. Придем и поломаем. А как же? Долг платежом красен. А не мы, так другие.

— Обидно будет, если не мы, — возразил Матюшенко.

— Кому какое счастье. — Батраков повернулся к Саше. — Видишь, Александр? Деревня отрезана. Сейчас там полно немцев. Твои друзья давно в лесу. Ты их вряд ли найдешь.

— Так, выходит, мы?..

— Выходит, в окружении, — досказал Батраков. — Страшное слово, а? Для новичков — может быть. А я с начала войны третий раз в таких окружениях.

— Я — четвертый, — сказал Матюшенко.

— Так вот и уходим в Россию — рядом с немцем. Это еще хорошо, когда рядом, а то ведь он часто впереди идет — вот ты поди-ка, какое дело! Впереди немец, за ним мы, потом опять немец, а там, в тылу у него, опять наш брат, — не фронт, а пирог!

— И так везде? — растерянно спросил Саша.