Только негодование не могло компенсировать неспособность добиться благоприятной позиции для возобновления подводной войны, требования которой доводили Вильгельма до состояния крайнего нервного напряжения. Нежелание фон Хольцендорфа ставить в неловкое положение канцлера было сломлено обвинениями моряков в отсутствии лидерства. В конце декабря Гинденбург и Людендорф решили, что больше не могут брать на себя ответственность за военные операции, если в январе не начнется неограниченная подводная война. Бетман лишился возможности сопротивляться, поскольку это значило бы ускорить конфликт, который мог закончиться только его отставкой, а значит, ослабить уверенность групп, занимавших умеренные позиции по всей Германии и Австрии, в режиме. Он пожертвовал личной последовательностью ради чувства долга хозяину. За это его критиковали. Но будь он человеком, настаивавшим на всех вопросах, явившихся предметом острых дебатов, или на финальных попытках умиротворить Америку, его никогда не назначили бы на этот пост, и уж тем более он не задержался бы на нем надолго. Решение было принято 9 января 1917 года без углубленного рассмотрения соответствующих факторов. Вильгельм, все решивший для себя накануне вечером, выслушал с явным нетерпением то немногое, что пожелал сказать ему канцлер. Решение было тепло принято в Германии, даже с биржи была направлена кайзеру поздравительная телеграмма. Моряки торжественно обещали, что Англия будет поставлена на колени максимум за шесть месяцев и война завершится раньше, чем хотя бы один американский солдат ступит на европейскую землю. Ответом Соединенных Шататов стал разрыв отношений 3 февраля и объявление войны 6 февраля 1917 года. Первые американские войска высадились в Европе в начале июля.

Уинстон Черчилль предположил, что, если бы решение о подводной войне было отложено на два месяца, оно не было бы принято вообще. Соединенные Штаты не вступили бы в войну, Франция не потерпела бы крах еще до конца года, и компромиссный мир мог бы быть достигнут (правда, на условиях, приемлемых для германского руководства, или нет – другой вопрос). В марте казаки смешались с демонстрантами перед Зимним дворцом в Петрограде, вместо того чтобы подавить демонстрацию. Началась революция. Царь отрекся от престола. Точное отношение Временного правительства к продолжению военных действий и политика, которую следовало проводить Германии, некоторое время оставались неясными. Неофициальные переговоры о перемирии открылись в Стокгольме, и Ленин вернулся из Швейцарии. Министерство иностранных дел Германии, по-видимому, решило, что кайзер не захочет «ужинать с дьяволом», потому что ему предоставили возможность узнать обо всем из газет. Цель Германии – вызвать как можно больше разногласий в России, не давая никаких обещаний, рассчитывая, что из-за усталости от войны она рано или поздно перестанет быть серьезным противником. Это будет означать, что войска с востока можно будет перебросить на запад и, кроме того, появится перспектива выбраться из удушающей петли блокады – если только найти способ выудить у русских пшеницу, нефть и руду.

Но революция не только давала надежду. Она несла с собой опасность. Свержение монархии могло стать заразным, как инфлюэнца, у измотанных войной людей. Левое крыло германских социалистов некоторое время проявляло беспокойство и в конце марта откололось, образовав независимую социалистическую партию. Канцлер быстро понял, что нужен какой-то яркий жест, иначе лояльность масс сохранить не удастся. Через три дня после того, как президент Вильсон сказал, что «мир необходимо сделать безопасным для демократии», 5 апреля Бетман как прусский премьер-министр предложил своим коллегам немедленное введение всеобщего избирательного права. Три других министра поддержали его, но оппозиция остальных оказалась настолько сильна, что предложение пришлось изрядно «разбавить». 8 апреля в Пасхальном обращении к народу кайзер всего лишь заметил, что «после огромного вклада всей нации в эту ужасную войну, уверен, для прусского классового избирательного права не осталось места». Таких обтекаемых фраз было совершенно недостаточно, чтобы предотвратить волну забастовок в военной промышленности. Конституционный вопрос означал конец Burgfrieden.

Это была не единственная проблема, по которой разница во мнениях стала ощутимой. 27 марта Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов провозгласил цель – «мир без аннексий и контрибуций». А 19 апреля немецкие социалисты приняли этот лозунг в качестве своей официальной политики. Если бы Бутману удалось добиться своего, именно эти люди, скорее всего, пришли бы к власти в Пруссии. Вопрос конституционной реформы в Пруссии был неразрывно связан с военными целями Германии. Оба были связаны с будущим социальным и политическим положением германской элиты, и потому можно было ожидать, что каждому шагу вперед по этому пути будет оказано жестокое сопротивление. Рейхстаг создал комитет для рассмотрения изменений в конституцию, и уже в мае было решено, что канцлер должен отвечать перед парламентом. 28 апреля консерваторы внесли протест против Пасхального обращения. Пятью днями позже последовал еще один протест против отношения социал-демократической партии. Их требование, что «огромные жертвы Германии во время войны должны получить должную компенсацию после победного мира, чтобы восстановить экономику, социальное и культурное будущее страны», было поддержано 22 организациями, среди которых была аграрная лига, крестьянский союз и другие.

«Только мир с компенсациями, с ростом силы и приращением территорий может дать нашему народу долгосрочную безопасность для национального существования, его место в мире и свободу экономического развития».

Тем временем беда пришла с другой стороны. В предыдущем ноябре в возрасте восьмидесяти шести лет умер император Франц Иосиф, которого Вильгельм в момент, когда ему нужна была симпатия, назвал «моим единственным в мире другом». Ему на смену пришел его внучатый племянник Карл, находившийся под большим влиянием своей супруги из Бурбонов Зиты. Вильгельм совершил ошибку, оказав покровительство новичку. Он однажды вопросил: «Кем, интересно, этот молодой человек себя считает?» Австрийцы всеми силами стремились как можно скорее выйти из войны, и для подготовки к углубленной дискуссии с ними 23 апреля был проведен совет в Бад-Кройцнахе. За четыре дня до этого Вильгельм изложил на бумаге свои взгляды на условия будущего мира. Он считал, что Германия должна потребовать Мальту, Азорские острова, Кабо-Верде, Бельгийское Конго и Лонгви-Брие, а Польша, Курляндия и Литва должны быть аннексированы если не напрямую, то косвенно. Украина, Латвия и Эстония должны стать независимыми, Англия и Америка – заплатить 30 биллионов долларов в качестве репараций, Франция – 40 биллионов, а Италия – 10 биллионов.

Если совет и не утвердил эти условия, то лишь потому, что обсуждалось окончание войны на суше. Вопрос о приостановке войны на море, в том числе и подводной кампании, не стоял, и, соответственно, колониальные и экономические проблемы были оставлены на потом. Людендорф настаивал на принятии крайних требований, угрожая отставкой. Льеж, побережье Фландрии, Люксембург,