Шрифт:
Закладка:
- Некромант, где некроманты? – кричали люди. – Где их носит?
Вспышка зеленого пламени подсказала, где. Ибо внезапно защитники получили удар в спину. Несколько десятков обугленных, местами исковерканных, тел атаковали их. Защитники с содроганием узнавали среди них своих знакомых и телохранителей молодого графа Вайвора Маса.
Удивление, недоумение, страх, паника – все смешалось, расстраивая ряды защитников. Где-то стену еще обороняли, а где-то люди уже бросали оружие, прекращая сопротивление. Напрасно десятники и сотники срывали голос – за оружие брались в основном те, кому некуда было отступать. Они сражались с мужеством отчаяния, надеясь уже не на победу, а лишь на чудо. Надеялись – и умирали один за другим.
А городские ворота медленно, но верно открывались – руки, еще недавно принадлежавшие живым людям, поворачивали ворот подъемного механизма, чтобы впустить в Гнезно несколько сотен всадников.
Живых всадников.
- Святой отец?
Я устало потер глаза. Пятую ночь спать приходилось вполглаза. Дела заканчивались перед самой полуночью, а в полночь, буквально через полчаса после того, как добирался до подушки, слышался звон била, и надо было вставать и идти на полуночную службу. После нее оставалось еще три часа сна – и заутренняя. Будучи послушником и учеником инквизитора, я мог с чистой совестью проспать одну из них. Да и как педагог на замену, тоже пользовался относительной свободой – всегда можно было сказать, что до полуночи проверял домашнее задание или вот именно в эту ночь у меня практическое занятие на кладбище и в собор я никак не успеваю. Да, часто приходилось врать, зато теперь не отвертишься. Став настоятелем и главой Ордена Инквизиторов, я был просто обязан посещать все службы, а некоторые даже вести.
- Что еще?
- Вот, - секретарь, доставшийся мне от пра Михаря, возник на пороге кабинета со стопкой пергаментов. – Документы для ознакомления.
- Что я должен с ними сделать?
- Прочесть и отсортировать. Одни отправятся на выскабливание, другие будут добавлены в архивные записи.
Я с тоской посмотрел на стопку. Тут не меньше трех часов работы!
- А ты сам не мог бы их просмотреть? А я бы занялся более важными делами…
Секретарь слегка побледнел и даже попятился:
- Что вы, святой отец. Разве же мне по чину? Это ведь такая ответственность! Они все будут храниться вечно… во всяком случае, пока не испортится пергамент.
- А потом?
- Потом испорченные пергаменты просмотрят снова, отберут те, которые нельзя восстановить и уничтожат, а остальные либо восстановят, либо перепишут их содержимое на новые листы, чтобы снова отправить в архивы.
- И так происходит постоянно, - догадался я.
- Да, пра, постоянно. Пра Михарь ежедневно по часу тратил время на то, чтобы просмотреть все записи.
- По часу! – я демонстративно покосился на окно. – А я сижу тут не меньше трех. И еще буду сидеть. И вчера тоже. И позавчера. И…
- Последние несколько дней пра Михарь не мог заниматься своими обязанностями, - понурился секретарь. – Накопилось много работы…
Я вздохнул, вспомнив своего бывшего наставника. Как когда-то мы познакомились при не самых благоприятных обстоятельствах и это знакомство подпортило мне карьеру и здоровье, так и сейчас, когда мы уже расстались навсегда – ибо ему суждены вересковые поля, а мне – Бездна – он продолжал все портить.
Ладно. Что ворошить прошлое. Надо заниматься настоящим.
- Давай сюда пергаменты.
На самом деле стопка оказалась не такой уж большой – как известно, пергамент немного толще бумаги. Так что дело у меня продвигалось довольно быстро. Я бегло – сказался опыт проверки многочисленных сочинений – просматривал записанное и клал лист направо или налево от себя. Направо – правильные, которым суждена долгая жизнь, налево – те, на которых не было ничего интересного и заслуживающего внимания. Чаще всего счета, выписки из приходских книг, мелкие доносы и отчеты о проделанной работе. То, что много быть отнесено и истории, должно было сохранить для потомков. Задумавшись, я положил в правую стопку несколько доносов – пусть потомки узнают, чем занимались рядовые сотрудники Инквизиции.
Уже добравшись до середины – всего за час! – я внезапно обнаружил среди пергаментов лист бумаги. Интересно, откуда он тут взялся? Бумага была довольно качественной, то есть, записку мог написать только состоятельный человек. Или она попала сюда случайно?
Терпеть не могу читать чужие письма, но порой это – прямая обязанность инквизитора. Ведь иногда письму доверяют то, что не решаются сказать вслух. И могут написать такое… Тем более, что это не было настоящее письмо – просто сложенный вдвое лист, на котором стояли всего два слова: «Згашу Груви».
Мне? Тут уж, как говорится, сами боги велели…
«Прошу вас, господарь, дозволить мне личную встречу с вами. Имею сообщить вам важные и печальные сведения, которые, несомненно, будут представлять для вас определенный интерес. Я остановился в монастырской гостинице под именем паломника из Добрина-Северного. Прочее скажу вам только при личной встрече».
И все. Даже закорючки, заменяющей подпись.
Ой, что-то это мне все не нравится! Тайны, загадки, печальные известия…Добрин-Северный… Добрин… Добрин… Нет, не вспомню.
Я позвонил в колокольчик. Секретарь просунул нос в дверь:
- Вы же закончили, пра? Мне принести новую порцию?
- Да. То есть, нет. Пока нет, - отмахнулся я. – Лучше добеги до скриптория и вызови мне брата-библиотекаря. Нужна любая информация о городе Добрине-Северном.
Послушник кивнул и скрылся, а я вернулся к работе. Отложил в сторонку подозрительную записку, снова стал просматривать пергаменты. Но мысли мои витали где-то далеко. Добрин-Северный… кажется, было что-то… Эх, память-память, подводишь, когда не надо!
Так ничего и не вспомнив, я машинально рассортировал пергаменты на две кучки и уже собрался пройтись и
