— Вы очень добры, господин Эдмонд, но я вынуждена вам отказать, — холодно сказала Кэтт. — Дорога неблизкая, и уже довольно поздно, а дома меня ждут сыновья.

— Да-да, разумеется, — если отказ и оскорбил его, то скрыл он обиду довольно искусно. — Ох уж эта холостяцкая жизнь! Из-за неё забываешь, что есть вещи поважнее праздных возлияний. Что ж, Кэттерин, примите мои поздравления, — мягко пожав ей руку, Эдмонд поравнялся с ординарием и задумчиво покрутил пальцем кончик своих усов. — А ты счастливчик, семнадцать-ноль-один. Береги свою госпожу.

До самых ворот Кэтт чудился взгляд Эдмонда, буравящий спину в ожидании повода для насмешек, и пусть она всё равно их не услышит, но почему-то упорно не хотелось дарить этому спесивому сумасброду такое удовольствие.

Остановившись у кареты, Вэйл окинул Кэтт раздосадованным взглядом, отчего ей стало жутко неловко.

— Ну здравствуй, Вэйл, — лучших слов она не подобрала.

— Госпожа, — он поклонился и распахнул перед ней дверцу экипажа.

Сейчас осквернённый меньше всего походил на того самого Вэйла, с кем она тайком болтала обо всём на свете через решётку и в чьих объятиях рыдала посреди тёмной улицы. Перед ней стоял безликий невольник, лишённый каких-либо эмоций. Что же изменилось? Почему он так холоден к ней?

Она нерешительно коснулась его руки:

— Знаешь, мне тебя не хватало…

Извозчик, о котором Кэтт уже и позабыла, многозначительно прочистил горло. Спохватившись, она забралась в карету, и Вэйл последовал за ней, устроившись на сиденье напротив. Послышался щелчок кнута, зычный выкрик; лошади зафыркали, застучали копытами, и экипаж со скрипом тронулся. Минут пять Кэтт молча смотрела на своего ординария, а он смотрел на неё, отстранённо, словно видел впервые, словно не её спас от насильников, словно не её провожал до дома, рискуя собственной жизнью.

— Да что с тобой не так!? — не выдержала она.

— Что именно, госпожа? — при этом глаза Вэйла гневно сверкнули. — Я теперь ваше имущество, и вы в праве распоряжаться мной, как вам заблагорассудится.

— Милостивая Терра, ты серьёзно?

Осквернённый склонил голову. Кэтт никак не могла понять, почему он злится. Они ведь теперь вместе!

— Сними ты эту треклятую маску! — она пересела к нему поближе. Вэйл послушно выполнил приказ, продолжая смотреть себе под ноги. Кэтт провела пальцами по колючей щеке, осторожно коснулась подбородка, вынуждая ординария посмотреть на неё. Как марионетка, безвольное существо… Неужели он всегда будет с ней таким? — Нет, Вэйл, я всё та же Кэтт. Прошу, поговори со мной!

Какое-то время он внимательно изучал её, беспристрастно, будто решал, достойна ли она его доверия.

— Почему ты это сделала? Почему выкупила меня?

— Ты знаешь, почему, — Кэтт осеклась. Нет, нельзя раскрываться, о его чувствах ей пока ничего не известно. — Я думала, ты будешь рад, теперь вижу, что ошибалась. Прости, Вэйл, но придётся тебе смириться.

Она привстала, чтобы вернуться на своё место, но ординарий вдруг грубовато схватил её за запястье.

— Смириться, говоришь? — он притянул её к себе, и его губы были так близко, что Кэтт замерла, не зная, как себя вести. Таким она его не знала. Злости не было, но что-то опасное, потаённое смотрело на неё из глубины серых глаз. — Я-то давно смирился и с тем, кто я есть, и с тем, что свобода мне может только сниться, но я никак не мог смириться, что больше не увижу тебя. Каждый треклятый день я думал о тебе. Нет, моя маленькая Кэтт, я не просто рад — я счастлив снова видеть тебя, но не как хозяйку… Чёрт, это так унизительно!

— Разве у меня был выбор? — она перешла на шёпот, отчего-то боясь, что кто-то подслушает их. — Если бы я могла подарить тебе свободу… Это невозможно, ты же знаешь! Нет, Вэйл, ты не моя вещь, если не хочешь остаться со мной, ты волен уйти. Я буду прикрывать тебя так долго, как смогу, но если останешься, то знай: в моём доме никто не посмеет назвать тебя рабом.

Ординарий хотел что-то ответить, как вдруг карета качнулась, и Кэтт невольно угодила к нему в объятья, при этом в бедро больно впилась рукоять меча, лежащего у него на коленях.

— Прости, — отпрянув, Кэтт смущённо заправила выбившийся локон за ухо.

— Нет, это ты меня прости, — Вэйл виновато улыбнулся. — Я повёл себя как полный кретин… Но как, Кэтт? Как тебе удалось уговорить господина Эдмонда продать меня?

— Ты же сам видел, деньги решают всё, — она грустно ухмыльнулась.

Вэйл с минуту молчал, размышляя над чем-то.

— Я верну тебе всё до последней монеты, — произнёс он. — Говорят, услуги наёмников хорошо оплачиваются. Работа для меня наверняка найдётся.

— Нет уж, забудь! Сдавать тебя напрокат, как какую-нибудь лошадь? Да ни за что! Ты нужен мне, Вэйл, но не как способ заработать. Если тебе так хочется отплатить мне, то помоги с мальчиками, научи их сражаться, сделай из них настоящих мужчин. Это будет лучшая благодарность.

Поколебавшись, ординарий кивнул, но по плотно поджатым губам стало ясно: от своей затеи он так просто не откажется.

— Красивый меч, я и не знала, что в твою цену входит оружие, — отшутилась Кэтт, желая сменить тему, не хотелось портить настроение мыслями о будущем.

— Это настоящий гладиус, — Вэйл с гордостью похлопал по ножнам. — Не тот хлам, которым обычно вооружают осквернённых. И он принадлежит мне.

— Вам разрешено обзаводиться имуществом?

— Только с дозволения хозяина.

— И господин Эдмонд позволил тебе? — Кэтт с любопытством осмотрела эфес. Чёрная ребристая рукоять заканчивалась круглым серебрёным навершием. Просто, без изысков, но сделано добротно, мастерски.

— Это награда.

— Награда? И за что же?

— За спасённую жизнь.

Отвечал Вэйл неохотно, и Кэтт решила не донимать его лишней болтовнёй. Наверняка ему есть о чём подумать. Как и ей самой, впрочем. Все эти дни она подготавливала сыновей к встрече с ординарием, рассказывала им об осквернённых, о том, почему они такие, за что их ненавидят и боятся, а ещё долго объясняла, как вести себя с новым членом семьи. Мальчики вроде всё поняли, но тревога не покидала Кэтт. Переезд дался детям тяжело, они нередко просыпались среди ночи от громких звуков — даже в это время улица была довольно людной, — часто вспоминали родной дом, просились назад, но что она могла поделать? Как объяснить таким крохам, что рано или поздно им всё равно бы пришлось переехать? Если не из-за соседей, смотревших на них, как на изгоев, то из-за нехватки денег. Содержать дом — недешёвое удовольствие. Кэтт ни на минуту не пожалела о своём решении, а мальчики… Мальчики свыкнутся, и с