Жан знал, что случается с послушниками, которые оказались не готовы к праздничным молениям. Всю жизнь, до самого конца они хранили молчание, улыбались и смотрели в неведомое, недоступное остальным. Их называли блаженными.

Обнаружь герцог Гоэллон вверенного попечению архиепископа наследника престола в подобном состоянии - от святой обители не осталось бы камня на камне.

- Разница в том, что Сотворившие отдают, а Противостоящий забирает! - осенило "таракана".

- Вот так-то лучше, - кивнул воспитатель. - Наблюдение же ваше... вполне вероятно могло бы стать темой для ученого трактата, и даже не для одного.

- Вы думаете, я первый до этого додумался?

- У меня нет в этом уверенности, но я при первой же возможности спрошу его высокопреосвященство. Пока же извольте не радовать братию своим наблюдением. Вдруг это все-таки ересь...

- А что тогда со мной будет? - живо заинтересовался мальчик.

- Тогда вам придется прочитать множество трактатов, которые убедят вас в обратном.

- Считайте, что я вообще ничего не говорил!

..печаль мою не вместит белый лист,

И до утра он предо мной, как прежде - пуст и чист.

- Можно, я больше не буду это читать? - взмолился Саннио.

- Вам не по вкусу вирши дамы Тианы?

- Не по вкусу! Мою, предо мной... а перед кем еще? Перед патриархом?!

- Вы можете сказать лучше? - заинтересовался Реми.

- Даже и не пытался, но это не значит, что я обязан заучивать наизусть подобные глупости.

- Вылитый Руи, - вздохнул бывший герцог; наследник рода Гоэллонов никак не мог приучиться называть его "господин Алларэ", за что каждый раз получал выговор.

Попытка ознакомить Саннио с новомодными поэтическими творениями, которые пользовались успехами в салонах провалилась с треском. Натренированная память секретаря позволяла ему запоминать их хоть свитками - с листа, с единственного прочтения, - но зачем забивать свою голову мусором? Неужто важных дел нет?

Вчера они с Бернаром с утра до ночи просидели над отчетами управляющих, разбираясь в налогах и податях, льготах для беженцев, пожертвованиях на приюты, ссудах, взносах на содержание монастырей, школ, лечебниц, над доходами и расходами. Саннио отменно считал и в уме, и письменно, но от избытка цифр и сведений голова шла кругом, к тому же приходилось принимать решения.

Выделить средства на восстановление замка Бланш, прошловековой резиденции королевы из рода Гоэллонов, сгоревшей (резиденции, вестимо, хотя судя по письму - так сгорела сама королева) в прошлом году, или нет - учитывая, что пресловутый замок лет сто никто не посещал, а на поддержание его в должном виде уходило тысяч пять сеоринов год? Дать ли ссуду на восстановление поголовья лошадей владетелю Солье, конюшни которого постигла эпидемия случной болезни - тут Бернар постучал себя по лбу и посоветовал проделать с конюшнями то же, что случилось с замком Бланш...

После вчерашнего даже чтение виршей могло считаться отдыхом. К тому же принимать у себя в гостях Реми Саннио почитал за удовольствие и честь. Даже со стихами. Даже с разглагольствованиями о модах, погодах и о том, что он в годы господина Гоэллона никогда не сидел дома сиднем. Приятное времяпровождение было прервано через час после полудня - еще более приятным событием.

Поначалу Саннио не обратил внимания на шум во дворе - ну, сменяется охрана, или слуги что-нибудь уронили, или припасы привезли...

- Граф Бориан Саура! - в хитрую рожу Ванно хотелось чем-нибудь кинуть: нельзя же подобные сюрпризы - и без предупреждения. - Прикажете пустить?

- Прикажу тащить за уши, пока еще куда-нибудь не делся!

- Разумный подход, - кивнул Реми. - Хотя я говорил, что с этим-то ничего не случится.

Воистину - не случилось; юный саурский граф даже не слишком изменился. Вытянулся на ладонь - это с весны-то! - загорел до кирпичного оттенка, что в сочетании с ярко-рыжей шевелюрой и темным, винного оттенка, дорожным костюмом производило убийственное впечатление; еще слегка посерьезнел. Впрочем - вправду не изменился ли? Смотря с чем сравнивать. Нелепый хамоватый мальчишка, которого почти год назад Саннио с дядей нашли на севере, куда-то делся. Перед Реми и Алессандром стоял вполне достойный наследник своих славных предков. Поверить, что ему зимой исполнилось только пятнадцать, было трудно.

- Добрый день, господа! - поклонился граф Саура. Вежливо и даже вполне изящно.

"Приятно видеть, - подумал Саннио. - Учитывая, что и мои труды в это тоже были вложены..."

- Я привез письмо от герцога Гоэллона.

- Отлично, давайте его сюда. Садитесь и рассказывайте, где вы пропадали и что с вами случилось, - сказал Гоэллон, и, видя, что Бориан вопросительно взглянул на Реми, молча кивнул. - Вы голодны?

- Нет, благодарю, но от вина не откажусь.

Прежде чем вскрывать письмо, Саннио решил выслушать рассказ - и не прогадал, история того стоила. Разумеется, никакие силы небесные, земные и подземные не утаскивали карету, с этим прекрасно справились гвардейцы господина Скоринга, тогда еще не герцога. Разумеется, жители деревни Берниссар попросту разыграли перед молоденьким лейтенантом убедительную комедию - как и предполагал рассудительный Бернар Кадоль, любивший приговаривать: "Чудеса вершат Сотворившие, а удел смертных - головотяпство".

Бориана почтительно, но решительно препроводили именно туда, куда он и направлялся, в замок Шпроде, разлучили с эскортом, взяли под постоянное наблюдение... и принялись всячески баловать. Господину графу Саура оказали достойнейший прием. К его услугам были лучшие повара, вышколенные слуги, отменные лошади, прекрасные наряды и все прочее, чего желала душа господина графа. Включая охоту. Исключая возможность отъехать от замка Шпроде на тридцать миль, или - отойти на три шага от крепостной стены без постоянного сопровождения из пяти-шести гвардейцев.

- Не буду говорить, что не пользовался этими щедротами, - ухмыльнулся Бориан. - Правда, разорить их не удалось, но я очень старался.

- Вот это верный подход, - кивнул Реми. - Тюремщику куда больше хлопот от узника, чьи капризы нужно выполнять постоянно, чем от гордеца, который ни в чем не нуждается.

До начала девятины Святого Галадеона тюремщиком Бориана был бруленский господин Ян-Петер Эйк - тут граф Саура покосился