стреляла по поводу освобождения тех или иных городов. Как известно, в России хорошо умеют любую самую благую идею довести до идиотизма. Если в 1943 г. салюты в честь долгожданного освобождения тех или иных крупных городов стали по-настоящему доброй традицией и народ ждал их с нетерпением, то в начале следующего года палить стали по любому поводу, в том числе в честь занятия населенных пунктов, названия которых большинство граждан даже не слышало. Так, 17 февраля было дано 20 залпов по поводу разгрома окруженной Корсунь-Шевченковской группировки, 5 марта стреляли в честь освобождения Ямполя, 9 марта – в ознаменование освобождения Старо-Константи-нова, 10 марта – в честь освобождения Умани, 13 марта – по поводу Борисова и Херсона, 22 марта – в ознаменование освобождения Первомайска, 24 марта – в честь освобождения городов Чертково, Гусятина и Залещики (кто навскидку вспомнит, где это?), 25 марта – в честь занятия Проскурова, 27 марта – в честь освобождения Каменец-Подольска, 29 марта – в честь освобождения железнодорожного узла Коломыя и 30 марта – в честь освобождения Черновиц и т. д. В общем, в марте канонада в столице грохотала чуть ли не каждую вторую ночь, не столько создавая праздничное настроение, сколько мешая уставшим рабочим спать. Кроме всего прочего, было расстреляно свыше 50 тысяч снарядов, неразорвавшимися «стаканами» от которых было убито 3 человека и ранено 12, повреждено несколько жилых домов…

Вот как описывал журнал боевых действий события первой апрельской ночи: «С 23.31 до 0.44 один Не-111 на высоте 600–800 м прошел севернее Белый, Ржев. В районе Погорелого Городища сбросил 10 ФАБ по 25–50 кг и одну ФАБ в 150 кг, в 1,5 км западнее станции 9 ФАБ. Разрушено ж. д. полотно в двух местах – 15 м, 25 м проволочной связи и строящийся дом. Самолет в 0.28 сбросил на ж. д. станцию Курково, 10 км западнее Погорелого Городища одну ФАБ в 250 кг и две ФАБ в 50 кг. Разрушено два пролета связи. С 23.44 до 0.27 один Не-111 на высоте 600–800 м, ранее опознаваемый постами ВНОС как Ил-4, в 24.00 сбросил на ж. д. станцию Вазуза в 12 км южнее Сычевки 6 ФАБ по 100 кг. Разрушена ж. д. будка, убит 1 человек из населения. Самолет в 00.02 сбросил 16 ФАБ по 100 кг в районе ж. д. станции Ново-Дугино. Разрушено ж. д. полотно в двух местах, 3 пустых вагона и 10 пролетов связи. Убито 3 человека военнослужащих, 2 железнодорожных служащих и 7 человек из населения. Ранено до 40 человек. В момент подхода самолета противника здание станции было освещено проходящими с зажженными фарами автомобилями». Характер действий «ночников», а также бомбовая нагрузка и точность попаданий свидетельствуют, что в данном случае (как и 30 марта) под Москвой действовали не разведчики из ночных эскадрилий, а опытные экипажи «Хейнкелей» из «железнодорожной» эскадрильи 14.(Eis)/KG55.

Данный рейд был проведен в рамках крупной операции под кодовым названием Zaunkonig («Королевский забор»).

Ее целью было с помощью регулярных ударов по железнодорожным перевозкам затруднить снабжение войск и подвоз резервов к линии фронта, а также уничтожить максимальное количество новых частей и техники, с тем чтобы предотвратить или хотя бы затруднить проведение советскими войсками крупных наступательных операций. Операция стартовала в ночь на 28 марта массированным налетом на железнодорожный узел Сарны, расположенный на линии Киев – Ковель. В дальнейшем ударам подвергались крупные узлы, вокзалы, станции и перегоны в тылу 1-го – 3-го Белорусских, 1-го и 2-го Украинских, 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов. Большая часть рейдов, проводившихся затем до конца июня, проводилась в прифронтовой полосе, но время от времени бомбардировщики залетали и в глубокий тыл, неожиданно атакуя станции и перегоны.

В 11.45–12.51 1 апреля по маршруту Белый – Оленино— Ржев – Сычевка – Утра – Дорогобуж на высоте 6000–8000 м прошел Ju-188. В 11.52 пара Як-1 старшего лейтенанта Симакова и младшего лейтенанта Борисова из 562-го иап была наведена на противника в районе Оленино. Истребители преследовали «Юнкерс» до Издешково, но из-за большой разности высот сблизиться не смогли.

Когда 7 апреля разведчики снова появились в границах ОМА ПВО, наших истребителей снова преследовали неудачи. В 08.30–09.45 самолет, опознанный как Ju-88, на высоте до 8000 м прошел по маршруту Вязьма – Гжатск – станция Шаховская – Ржев (где в 09.15 был обстрелян из 76-мм и 85-мм зениток) и далее на запад. В районе Вязьмы его пыталась перехватить пара МиГ-3 младших лейтенантов Соловьева и Чеврагова из 11-го иап. Им удалось нагнать противника в районе Издешково, но в решающий момент самолет Соловьева по непонятной причине перешел в беспорядочное пикирование и врезался в землю. Пилот погиб. Возможно, он был сбит ответным огнем бортстрелков. Чеврагов продолжал преследование, ведя огонь с больших дистанций, но и он в итоге вынужден был выйти из боя из-за израсходования бензина. Этот же «Юнкерс» в 09.16 уже в районе Зубцова пыталась перехватить пара «Аэрокобр» младших лейтенантов Адолишина и Родина из 28-го иап. Однако подняться на нужную высоту они не смогли. При этом Адолишин пытался вести огонь с кабрирования, кратковременно задирая нос. Но это закончилось плохо, летчик потерял управление, сорвался в штопор и противника потерял. В 12.12–12.24 еще один разведчик снова появлялся в районе Ржев – Оленино.

12 апреля в 13.01–13.20 Ju-88 снова был замечен в районе Оленино – Ржева и Старицы. С аэродрома Ржев поднималась пара истребителей из 34-го пап, но набрать высоту они снова не смогли из-за слишком позднего сообщения постов ВНОС Бологоевского диврайона ПВО.

Все эти случаи, во-первых, показали, что для безнаказанного ведения разведки на больших высотах немцам вовсе не обязательно было использовать капризные и дорогостоящие Ju-86R, которые к тому моменту уже были выведены из эксплуатации. Для Восточного фронта в условиях 1944 г. вполне годился новый Ju-188, обладавший достаточной скоростью и высотностью. Во-вторых, советская система опознания и перехвата одиночных самолетов, которую пытались совершенствовать в течение почти трех лет, и к тому времени была далека от идеала. В то время как полеты дневных самолетов-разведчиков люфтваффе над Англией к началу 1944 г. стали практически невозможны (там добивались практически стопроцентного сбития), на противоположной стороне Европы они все еще летали так, словно на дворе был 1940 г. В-третьих, бросается в глаза тот факт, что в 1-й ВИА в вылетах почему-то участвовали не опытные пилоты, имевшие за плечами сотни вылетов и по несколько сбитых в 1941–1943 гг. разведчиков, а малоопытные младшие лейтенанты.