Мы идем почти десять часов, и Хоакин становится все более добродушным, когда начинает общаться с дикой природой, рассказывая мне истории и факты о каждом животном.

Я выбрал его удачно.

Как и ожидалось, как бывший рейнджер, он хорошо знаком с местностью и опасностями.

Когда солнце садится, мы, наконец, делаем перерыв, разбивая лагерь рядом с огромным деревом капок.

— Почему сейчас? — спрашивает Хоакин, когда мы сидим вокруг небольшого костра и жарим мясо, которое мы взяли с собой. — Я знаю тебя уже много лет, Влад, и ты никогда не подавал никаких признаков того, что хочешь измениться.

— Разные обстоятельства, — пожимаю я плечами.

Хоакин был первым, кто предложил обратиться к шаману для решения моих проблем, назвав основной причиной моих приступов разрыв между сердцем и психикой. Я не согласился, в конце концов, мое сердце - это всего лишь орган, который перекачивает кровь. Ни больше, ни меньше. Да, оно поддерживает мою жизнь, но оно не диктует ничего другого.

Но, возможно, я ошибался.

Раньше я никогда не понимал, что такое сердечная боль, сердечные страдания или что-либо связанное с сердцем. Почему может болеть совершенно здоровый орган? С биологической точки зрения единственным объяснением может быть только начинающийся инфаркт или какое-то сердечное заболевание.

Но сейчас...

Я закрываю глаза и вижу Сиси, все ее тело покрыто синяками и следами укусов, из ран льется кровь. Она выглядела избитой и на грани потери сознания.

И впервые мое сердце болело.

Словно трещина, медленно начинающаяся с одного конца и доходящая до другого, я почувствовал, как молния прошла через этот орган, который должен только перекачивать кровь. Моя грудь внезапно стала тяжелой, и мне стало трудно дышать.

Сердечная боль.

Мне понадобилось три десятилетия, чтобы понять, что такое сердечная боль.

И это чертовски мучительно!

Учитывая, что мои болевые рецепторы на девяносто процентов заглушены, эта боль отозвалась во всем моем теле. Как я не сдался под ее тяжестью, я не знаю.

— Что могло измениться, чтобы могучий Супай попросил о помощи? — шутит он.

— Перестань называть меня так. Я не демон, — отвечаю я с улыбкой на лице.

— Спорно, — пожимает он плечами. — Ты все еще не ответил на мой вопрос.

— Я наконец-то нашел то, ради чего стоит жить, — говорю я, избегая дальнейших вопросов на эту тему.

Наступает ночь, я стараюсь не обращать внимания на комаров, так как они продолжают атаковать меня. Ваня весь день молчит, как будто она и взволнована, и опасается одновременно.

— Что, если я исчезну? — спрашивает она, положив голову на руки, глядя мне в глаза со своей маленькой импровизированной кровати напротив меня.

— Ты не жаловалась с Сиси, — шепчу я, поскольку она никогда ничего не говорила о том, что присутствие Сиси, похоже, подрывает ее собственное.

— Но тогда я хотя бы знала, что она у тебя есть. А сейчас... — она прерывается, выглядя усталой и изможденной.

— Спи, парень! — раздается голос Хоакина, и я вздыхаю, наблюдая, как форма Вани оседает в землю, как мелкая пыль, ее глаза закрыты, ее тело исчезло в считанные секунды.

И я наконец-то могу заснуть.

Следующие несколько дней проходят быстро через джунгли и избегании близких встреч с опасными животными.

— Мы должны прибыть туда на закате, — говорит Хоакин, когда мы останавливаемся перекусить.

Не привыкший к большому количеству солнца, я устаю больше, чем обычно, поэтому эта новость - музыка для моих ушей.

— Отлично, — отвечаю я, засовывая в рот кусочек фрукта.

Из ниоткуда на мое плечо прыгает маленькая обезьянка, ее крошечные ручки тянутся к еде. Ее коричнево-красноватый мех блестит на свету, ее огромный хвост свисает мне на спину, когда она крадет мою еду.

— Обезьяна Тити, — говорит Хоакин, улыбаясь выходке обезьяны. — Спаривание должно быть не за горами, — говорит он, и как раз вовремя появляется другая обезьяна, несущая на спине своего детеныша.

— Такой милый, — восторгается Ваня, пытаясь помахать рукой обезьянке, которая сейчас сидит у меня на спине.

Хоакин кивает.

— Это один из немногих видов обезьян, которые моногамны, — объясняет он, подробно рассказывая о популяции обезьян в Перу.

— Влад, смотри! — кричит Ваня, когда обезьяна спрыгивает с моей спины, следуя за своим товарищем, когда они занимают свое место на дереве. Их хвосты свисают вниз, медленно двигаясь друг к другу, пока не переплетаются.

— Это называется «переплетение хвостов», — замечает Хоакин, а Ваня не перестает бегать вокруг, удивляясь, какие милые эти обезьянки. — Для них это ласковый жест, — объясняет он, и Ваня смотрит на него широко раскрытыми глазами.

— Это знак, Влад! Это знак, — бросается она ко мне, крепко прижимаясь ко мне. — Это знак, — продолжает она, почти задыхаясь.

— Какой знак? — спрашиваю я, не обращая внимания на странный взгляд Хоакина.

Она открывает рот, чтобы заговорить, но ничего не выходит. В мгновение ока она исчезает, и в лесу раздается необычный крик.

— Черт! — ругается Хоакин. — Нам нужно двигаться, — он начинает собирать свои вещи, призывая меня сделать то же самое.

— Почему? — я хмурюсь, растерянный от такой спешки.

— Нам нужно добраться до Эль Вьехо до заката, — загадочно говорит он.

Позаботившись о своих вещах, я взваливаю рюкзак на плечи и следую за ним.

Мы действительно достигаем намеченного места как раз в тот момент, когда солнце уходит с небосклона. Жилище Эль Вьехо представляет собой пару соединенных между собой домиков в глуши, ничего особенного - во всяком случае, не то чтобы я ожидал многого.

Один шаг в загон, и из одной из хижин выходит человек в длинном халате, его глаза сузились, когда он рассматривал нас.

— Абуэло, — обращается к нему Хоакин, опустив голову в знак уважения.

Мужчина едва обращает на него внимание, идя вперед, его движения бодры для человека его возраста.

Остановившись передо мной, он поднимает голову и смотрит мне в глаза.

— Я ждал тебя, — говорит он, оглядывая меня с ног до головы, затем закрывает глаза и вдыхает воздух вокруг.

Двигаясь по кругу, он начинает что-то напевать, его голос низкий.

— Marchese, por marcharse adelante, — напевает он, ветер сильно завывает, словно реагируя на его голос.

— Идемте, — в