— Заткнись. Никто не любит шумные орнаменты для капота.

— Вы пытаетесь доказать, что эти устройства могут победить армию, но если вы убьёте две тысячи безоружных женщин и детей, что это докажет?

— На самом деле, потенциальный покупатели как раз хотят это увидеть. Им просто нужно показать эффективность процесса. А теперь замолчи или я замотаю всё твоё лицо.

— Ты видел, кто здесь живёт? Это твои люди.

— "Мои люди"? Ага, давай поговорим о расизме, белая девчонка-миллионерша. Твой папочка покупал и продавал сучек как домашний скот. Ну а мы, вместо того, чтобы делать деньги на грязи этого города, полностью очистим его. Выкурим всех насекомых. Здесь и во всём мире. Снимем кляпцы, чтобы это корабль плыл как надо.

— Я уверена, что в глаза Молека мы все — насекомые. Включая тебя. Что, он сказал, что продаст всё это по самой дорогой цене и разделит деньги с тобой? Открой глаза.

— О, мои глаза широко раскрыты. И дело не в продаже Райдена "по самой большой цене", капотный орнамент. Это мышление трейлерного парка. Нет, дело в том, что мы будем решать, кто получит Райден, а кто — нет. Так мы и сформируем мир.

Подошёл Молек, он был как будто не в себе.

Скотт сказал:

— На помощь, твоя пленница пытается играть со мной в игры разума.

— Ха! Она просто хочет сыграть соло на твоей мясной флейте, — он обратился к Зои. — Он прекрасен, так ведь? Глянь на него. Вы почти всё испортили. Но пока белые выводили из себя маскулинность, вы растили рабов и вводили маскулинность в них, выращивая лучших рабочих, воинов и игроков защиты. Так что будьте благодарны за рабство, оно сохранило маскулинность вида. Разве не так?

Скотт ответил:

— Эм, просто хочу отметить, что взгляды, выраженные Молеком, не обязательно поддерживаются всей остальной организацией.

Молек сказал Скотту, что он хочет кадр, где он стоит перед рассыпающимся зданием и рядами испуганных лиц. Скотт направил камеру, и по всем высоткам города снова запустилась трансляция.

Молек сказал:

— Для сто двадцати миллионов людей, которые сейчас подключились, чтобы увидеть начало конца вашего мира, добро пожаловать. Прежде чем начнётся следующая часть, я хочу предупредить вас, если у вас в комнате дети, что ж, пускай они остаются, потому что они выучат кое-что важное о мире. Сзади меня здание с кучей термитов. О, они выглядят как люди, но не позвольте им себя обмануть: куда бы они ни пошли, вокруг них начинают рассыпаться здания. Вот это здание должно было стать роскошным кондоминиумом. Взгляните на него. Вся наша цивилизация, она ведь такая и есть, это как микроверсия нашей планеты, стены которой заполнены сраными термитами. Ну, у меня есть кое-что на этот случай. Вот, позвольте продемонстрировать. Давайте переключимся к нашим друзьям в Ко-Оп.

Трансляция на домах переключилась к пальцеформной куче камней, которая когда-то была штаб-квартирой Ко-Оп. Теперь её заполняли охранники в чёрном, которые скорее всего жалели, что не могут поигрывать своими пушками, окружая босса. Кто-то снял его с камней и теперь они пытались понять, как отсоединить устройство в форме звезды, которое застряло на его спине.

Молек сказал:

— Три, два, один...

Вспышка, треск, и брызги плоти.

Когда это закончилось, куча скелетов рухнула на лестницу штаб-квартиры Ко-Оп.

Зои зажмурилась. Повсюду вокруг неё кричали люди. Но не Молек. Молек смеялся. Не по-злодейски. Она сомневалась, что так действительно можно смеяться в реальной жизни. Это был искренний, непроизвольный смех от живота. Так смеётся подросток, который видит, как падает толстяк.

Молек сказал:

— Сжигает мясо с костей, как рёбрышки на медленной прожарке. С радиусом в сорок пять метров, — он поднял свою левую руку и его механические пальцы снова начали передвигаться и меняться, щёлкая и жужжа, принимая форму, отдалённо похожую на взбивалку для яиц. — У этого радиус в сто.

Из главного входа рассыпающегося здания начали выходить люди, заполняя все ближайшие улицы, некоторые из них пытались убежать. Остальные просто... ждали. Они знали, что у них нет ни шанса убежать от того, что собирается сделать Молек.

Зои сплюнула кровь и прохрипела:

— Стой. Это ничего не докажет. Не делай этого.

Молек улыбнулся. Он направил свою руку-пушку на неё. Скотт встал с камерой так, чтобы они оба попадали в кадр.

Молек сказал:

— Давай договоримся. Ты можешь пожертвовать собой, и я оставлю этих людей в живых. Согласна? Я дам тебе слово, мы ведь тут на виду у всего мира. Это твой шанс стать героиней. Одна жизнь в обмен на две тысячи.

— Ты в любом случае убьёшь всех нас, — ответила Зои.

— Значит нет. А как на счёт такого: я оставлю этих людей в обмен на твоего кота. Согласишься на такое? Пожертвуешь одним котом ради двух тысяч жизней? Половина из них — дети.

— Я не буду играть в твою игру.

— Ты чертовски хорошо знаешь, что бы ты выбрала. Люди вроде тебя делают этот выбор каждый день. Ты переживаешь об этих людях не больше, чем я. У всех остальных зданий в центре целые армии на защите. А у церквей, к которым мы двинемся дальше? У них тысячи волонтёров, сжимающих пушки вокруг них и превращающих себя в живой щит. А кто есть у этих людей? Никто. Но ты знаешь, кто владелец этого здания? Ты. И единственную защиту, которую ты послала, это те долбоклюи с фургоном.

Молек отвернулся от неё и направился к отряду Лиги Крутизны. Все шестеро стояли спина к спине, держа оружие наготове: арбалеты и мечи, которыми они вряд ли умели пользоваться.

Молек дождался, пока Скотт снимет их на камеру, после чего сказал:

— Итак, вот, что произойдёт дальше. Я сварю вкрутую мясо всех, кто стоит передо мной. Так что вы, ребятки, в своих костюмах и с игрушками, можете либо умереть героически, но бессмысленно в этом взрыве или можете уйти и