Шрифт:
Закладка:
С песней «Сны о чем-то большем» (не попавшей впоследствии в «Музыкальный ринг» по причине «чрезвычайно опасного текста») произошла почти что мистическая история. После того, как на шесть каналов были записаны все инструменты и вокал, Гребенщиков, начитавшийся в английской музыкальной прессе о «системе найденных звуков» Брайана Ино, решил проверить два незаполненных канала. Поскольку запись производилась на списанную с «Мелодии» старую пленку, после продолжительной тишины внезапно возникли флейта и хор — в нужном месте, в нужной тональности, в нужном темпе и в нужном ритме. «Дар неба» — решили музыканты, включив это место в альбом без каких-либо изменений.
Притчей во языцех на «Детях декабря» оказалась композиция «2-12-85-06», сыгранная «Аквариумом» еще на III рок-фестивале и абсолютно не воспринятая публикой. Краткая история создания фактуры в этой песне заключалась в том, что Курехин с Гребенщиковым, заразившись приемами «тропиллизации», решили впихнуть в эту композицию максимальное количество информации. В ней присутствуют риффы Ляпина, псевдоямайский вокал Гребенщикова, частушки в исполнении Тропилло, убыстренный голос, саксофон Михаила Чернова, фонограммы шумов, сдвоенный и обратный вокал, а также великое множество замаскированных студийных эффектов.
Несмотря на подобные радости жизни, двумя основными композициями на альбоме обоснованно считались акустические «Деревня» и «Дети декабря». Волшебная скрипка Куссуля, ирландская дудочка Дюши и виолончель вернувшегося в родные пенаты Гаккеля создавали, казалось, единственно правильное оформление для доверительно-камерного гребенщиковского вокала.
«Когда мы придумали в “Деревне” этот скрипично-виолончельный ход и начали его репетировать, у меня возникло прочное ощущение, что мы попали туда, куда надо, — вспоминает Гребенщиков. — Когда попадаешь в точную музыку, ты всегда ощущаешь это место — без привязки к тому, что происходит за окном. Это настоящее. Впоследствии такого “Аквариуму” удавалось добиться лишь дважды — в “Партизанах полной луны” и на “Великой железнодорожной симфонии”».
Ближе к концу записи музыканты начали осознавать, что группа наконец-то сложилась — по крайней мере, на данной сессии. Прямо на глазах рождалась еще одна мифологическая грань «Аквариума», когда нечто наиболее значимое происходило не на концертах — как было до этого — а именно в студии. Дело дошло до того, что Курехин вопреки всем ожиданиям согласился играть в песне «Дети декабря», хотя ранее считалось, что лирические композиции ему противопоказаны по определению.
Действительно, БГ и компания создали абсолютно зрелую и уравновешенную работу. В ситуации, когда страна стояла на пороге перестроечной истерии, Гребенщикову, всегда чувствовавшему скорее куда дуют ветры, чем откуда, захотелось тишины осеннего леса и покоя умных мягких мелодий. В свою очередь, музыкантам наконец-то удалось совместить в студии таинственную герметичность раннего «Аквариума» с профессиональным демократизмом звукозаписи. Чудесным образом был достигнут идеальный баланс авангардизма в аранжировках и горного хрусталя в текстах. Курехинский сарказм клавишных, потусторонняя виолончель Гаккеля, беззащитная скрипка Куссуля, неправдоподобно красивая флейта Дюши создают ощущение силы и полной свободы.
Альбом «Дети декабря» стал одной из самых ярких работ в творческой биографии Пети Трощенкова. На пятый год службы в «Аквариуме» он поднабрался опыта в труднообъяснимых на первый взгляд ритмических рисунках и теперь демонстрировал прямо-таки европейский уровень игры. Петя не любил вслушиваться в тексты песен, зато доверял собственной интуиции. С позиций идеологии это не лезло ни в какие рамки, но с точки зрения музыкантов выглядело вполне естественно.
«Я точно знаю, как надо играть, — уверенно заявил Трощенков перед началом записи. — Все будет нормально».
Увидев вдохновенную игру Трощенкова, Гребенщиков предоставил ему полную свободу действий, а при микшировании альбома вывел барабаны вперед чуть сильнее, чем обычно.
«На «Снах» предполагался совершенно другой ритмический рисунок, — вспоминает Гребенщиков. — Но Петька с ходу сыграл это по-своему, и конечный результат получился настолько убедительным, что этот вариант мы решили оставить».
На сделанных в духе U2 «Танцах на грани весны» Трощенков плел ткань ритмических узоров не хуже Лэрри Маллена, а на заводном рок-н-ролле «Она может двигать собой» он вошел в такой плотный контакт со Вселенной, что даже пытался подпевать, переходя в отдельных местах на отчаянный вопль.
Осеннюю музыку барабанов органично поддерживала бас-гитара Титова, который к тому времени завершил выступления в составе «Кино» и в контексте «Аквариума» выглядел надежным, словно апостол Петр.
Сведение альбома и наложение шумов происходило в приподнятой обстановке в январские постновогодние дни 1986 года. Принесенные Гребенщиковым с Ленфильма фонограммы с кваканьем лягушек и звуками деревенской природы придавали альбому некую вневременную окраску. Похоже, «Аквариум» наконец-то вплотную приблизился к тому, чем ему предназначалось быть. В тот момент никто не задумывался, что прямо на глазах создается лебединая песня «поколения дворников и сторожей».
«На этом работа “Аквариума” в восьмидесятых годах была закончена: такой музыки никто не делал ни до, ни после, — говорил спустя десятилетие Гребенщиков. — Нам оставалось доделать постскриптум — “Равноденствие”».
Но вскоре началась перестройка, сопровождавшаяся концертной вакханалией и так называемым «общественным признанием». Затем последовали приватизация не использованных ранее идей, всевозможные эксперименты в области новых форм, освоение русско-монгольского фольклора и пение с бронепоезда.
И если первая виниловая пластинка «Аквариума», представлявшая компиляцию «Детей декабря» и «Дня серебра», слушалась на одном дыхании, то записанный на фирме «Мелодия» альбом «Равноденствие» оказался, конечно же, не «постскриптумом», а диагнозом клинической смерти. Возможно, смерти не только «золотого состава» «Аквариума», но и эпохи в целом.
Ноль. Музыка драчевых напильников (1986)
сторона Ж-ж
Музыка драчевых напильников
Аборт
Мы идем пить квас
Завтра будет тот же день
Московский вокзал
сторона Х-х
Мы будем тут
Игра в любовь
Радио Любитель
Инвалид нулевой группы
Марш энтузиастов II
Дебютный альбом «Ноля» стал первой работой в советском роке, на которой одним из солирующих инструментов оказался баян. В паузах между панк-куплетами, рок-н-роллами и фокстротами с магнитофонной пленки раздавались раскаты баянных аккордов, навевающих ностальгические воспоминания о черно-белых кинофильмах довоенной поры. Бесшабашный, но пока еще не безбашенный Федор Чистяков выплескивал под баянные буги поток воспаленного тинэйджерского сознания — об инвалиде нулевой группы, проститутках, абортах и о том, что «лучший способ быть слепым — закрыть глаза».
Идея записать на альбоме баян возникла у музыкантов «Ноля» совершенно случайно. На Международный женский день 8 Марта администрация Дома юного техника попросила Тропилло оживить учительские танцы звучанием какого-нибудь ансамбля. Пригласить на подобное мероприятие «Алису», «Аквариум» или «Зоопарк» автоматически означало испортить работникам просвещения их законный праздник. В распоряжении Тропилло оставались лишь юниоры
