Шрифт:
Закладка:
— Бедная княгиня Дуаре, как же ей не повезло! У нее же было еще одно дитя — мальчик, родившийся недоношенным спустя чуть больше, чем полгода после того, как она вышла за Роло Дуаре. Ребенок погиб не прожив и шести зим.
— Такая жалость, я помню этого малыша. Он был таким умненьким и красивым. Правда, больше походил лицом на главного слугу, работавшего, раньше в доме Дуаре, а не на самого князя.
Дамы захихикали, хотя ничего смешного в их словах не было и, вдруг, резко стихли, как затаившиеся в ветвях воробьи, при приближение ястреба.
Отбивая барабанную дробь каблуками по паркету, и шурша парчовым облаком юбок, к ним подошла княгиня Дуаре собственной персоной.
— Ах, ваша светлость, как же рады вас видеть!
— Как рады!
— Надеюсь, вы в хорошем здравии?
— Могу ли предложить вам попробовать моих нюхательных солей? Их привезли из самой Кархены! Аромат невероятен! Я и для вас заказала коробочку.
Дамы лебезили перед ней, словно забыв, что только, что обливали ее фернальим пометом.
Агату замутило. Она больше не боялась княгиню Дуаре и знала, что та ничего не сможет ей сделать, а если и попытается, то теперь и у нее самой есть связи и влиятельные друзья, один их которых — сам дракон-император.
И все же, ей не хотелось с ней говорить и даже попадаться ей на глаза. Подобрав юбки, Агата выскользнула из своего укрытия пройдя по другую сторону от ряда колонн, чтобы ее никто не заметил.
Она шла по бальным залам, где еще продолжались танцы и веселье, но все больше гостей, утомившись, сидели на диванчиках у стен или же на разложенных по полу подушках и предавались беседам.
Агата устремилась к сервировочным столам, надеясь поживиться остатками пирожных и сладостей, когда увидела девушку с очень нежными оголенными плечами и ключицами, выступавшими в широком вырезе лазурно-синего платья. Ее прекрасные черные волосы, ниспадали крупными кольцами по спине до самой поясницы, а лицо скрывала, украшенная перьями маска, открывавшая лишь полные розовые губы.
Прекрасная незнакомка привлекла внимание не только Агаты. На нее было устремлено множество глаз, а не меньше полдесятка наиболее смелых юношей, уже кружились вокруг нее, как пчелы, желавшие опылить цветок. Однако же, она их едва ли не игнорировала, отвечая отстраненной вежливостью.
На столы выставили новые угощения: оливки, сладкие дорогие сыры, нарезанные мелкими кусочками, свежую клубнику и апельсины. Забыв о девушке, Агата накладывала на фарфоровую тарелку еду, когда, тонкая ладонь, обтянутая синим шелком, сжала ее локоть.
— Агата, я уже отчаялась тебя найти. Куда же ты пропала?
Она замерла, едва не выронив тарелку. Агата могла не узнать лицо, скрытое под маской, но сладкий чарующий голос будет помнить всю жизнь.
Повернувшись, к стоявшей возле нее молодой госпоже, той самой, которой она до того любовалась, Агата сказала:
— Это же ты пропала, а не я. Не так ли, Пинна?
Глава 48. Зимний бал и желтые шторы
Когда дракон-император вышел из кареты, придерживая полы черных одежд, расшитых золотыми нитями, среди людей, собравшихся на площади, прошла невидимая, но ощутимая волна. Словно все разом вздохнули. Их предупредили, что не следует кричать, свистеть и хлопать в ладоши, когда Андроник Великий появится, но люди все равно не могли сдержать, рвущегося из них восхищения.
Толпа подалась вперед, как бесшумный, неукротимый прилив, но, стоявшие сплошной цепью служители и городская стража, сдержали их.
Бледное зимнее солнце роняло лучи на темные остовы зданий и мостовую, пробитую корнями, разросшихся деревьев. Именно здесь сорок лет назад, взорвался заряд пороха, унесший жизни сотен людей, во время неудавшегося покушения на дракона-императора.
Все эти годы, полуразрушенные здания стояли пустыми, уродуя черным пятном белокаменное тело города. Теперь же, было решено все расчистить и снести, чтобы построить новые дома. Там где, разрывая землю, уходила вниз глубокая воронка, оставшаяся после взрыва, будет заложено Святилище праведного неистовства.
Новая Верхняя ложа проголосовала за то, чтобы правда о неистовстве и о том, что его вызвало стала всеобщим достоянием. Народ Визерийской Империи должен был знать о том, что Андроник Великий пришел в ярость не просто так, и лишь защищался от тех, кто желал его убить и мстил за невинно погубленные жизни.
Притихшая было толпа загудела. Сперва раздавались одиночные выкрики, а затем все начали скандировать.
— Дра-а-кон-Импера-а-тор! Дра-а-кон-Импера-а-тор!
— Сколько народу. Чего они хотят? — спросил Андроник Великий, поворачиваясь к Киру.
— Люди чествуют вас, ваше величество, — пояснил тот.
— Чествуют?
— Да, выражают так свою любовь и почтение к вам.
После того, как дракон-император сразился с Цицелией, защищая Альтору, и разбил андалурский небесный и морской флот, вынудив королевство к миру, его авторитет среди народа взлетел выше насестных башен.
Андроник Великий немного постоял, замерев, и глядя на скандирующую толпу, а затем, резко дернул шеей, и понесся вперед, подхватив длинные полы одежд. Бегал он быстро и служители, помчавшиеся следом, не могли его нагнать.
Добежав до ограждения, он пошел вдоль толпы, широко улыбаясь. Тем кто стоял спереди, он позволял касаться своих ладоней, и даже брать себя ненадолго за руку.
Забыв о всех предупреждениях, люди визжали от восторга. От поднявшегося крика у Кира заложило уши. Раньше он обезумел бы от беспокойства, глядя на то, как дракон-император общается с беззащитными перед ним людьми, но теперь он знал, что тот вовсе не безумен, и не будет жесток без причины.
Пройдя полный круг вдоль ограждения, Андроник Великий вернулся к Киру.
— И впрямь ведь радуются нам, — сообщил он. — Как хорошо-то оказывается общаться с поданными. Надо делать это чаще.
— Как пожелаете, ваше величество, — согласился Кир. — Все готово для ритуала. Вы хотели бы зажечь свечи сами или пусть это сделает жрец?
На мгновение дракон-император задумался, а затем дернул головой.
— Подожжем сами, — решил он.
Они вместе прошли вперед. Сопровождавшие их служители, остались позади.
Возле одной из чудом уцелевших, обугленных стен, соорудили алтарь. На нем лежали подношения — цветы, сладости, обрезки ткани и стеклянные бусы. Рядом стояли свечи. Дракону-императору подали горящую лучину и он медленно зажег их.
Толпа замолкла. Площадь окутало мрачной, глухой тишиной. У многих из собравшихся в пламени неистовства погибли близкие и родные. Хотя с тех пор прошло почти полвека, люди все еще скорбели.
Посидев немного, дракон-император взял в руки свечу, установленную в деревянную плошку и, не оглядываясь ни на кого, пошел вперед, по подготовленному для него стражей коридору, к набережной. По обе стороны от дороги за
