воду Чикара в чистом виде.

Итак, где она?

Анама не хранила ее на полках или на столе — это было бы слишком просто. Сундук, с другой стороны, выглядел идеально.

Тиннстра подождала еще несколько ударов сердца, прислушиваясь к звукам дома. Она слышала смех детей, разговоры взрослых. Никто ее не потревожит. Она подумала о том, чтобы развернуться и пойти обратно, не сделав ничего необратимого, но не придала этой мысли особого значения. То время давно прошло. Оно исчезло, когда Берис появился на пороге ее дома и когда Черепа убили всех, кому было поручено заботиться о Зорике.

Теперь это была ее работа, и пути назад не было. Нельзя сдаваться. Черепа приближались, и она должна быть готова.

Дюжина шагов привела ее к сундуку. Она подняла крышку и увидела ряды флаконов, наполненных зеленой жидкостью. Она нашла это. Запас воды Чикара.

Там должно было быть по меньшей мере пятьдесят флаконов, но Тиннстра не была уверена, как она сможет взять один так, чтобы Анама не заметила. Затем она увидела, что в последнем ряду справа было шесть пустых флаконов, готовых к наполнению, когда этот запас закончится. Так что брать флакон было нельзя — вместо этого ей придется выпить его тут же. Я могу это сделать.

Она взяла один, рядом с последним пустым. Откупорила его. Она снова остановилась, прислушиваясь к любым признакам того, что ее обнаружили или вот-вот прервут. Ничего.

Она посмотрела на флакон в своей руке. Пути назад нет. Черепа приближаются.

Тиннстра выпила воду. Она поморщилась от вкуса, горького и острого, а затем почувствовала... ничего. Сколько времени должно пройти, чтобы это подействовало? Сработает ли это вообще? Может быть, я просто веду себя глупо?

Она вернула пустой флакон в сундук, заткнув его пробкой, а затем прокралась обратно к двери. Коридор был пуст, поэтому она выскользнула наружу и закрыла за собой дверь. Ее сердце все еще бешено колотилось, а вкус воды Чикара остался на языке, покалывая, напоминая ей о том, что она сделала. Черту, которую она пересекла. Доверие, которое она предала.

Я сделала это ради Зорики. Чтобы ее обезопасить. Не за что чувствовать себя виноватой. Это правильный поступок.

В ту ночь, измученная всеми своими играми, Зорика спала, не потревоженная снами о плохих дядях, желающих совершать плохие поступки. Она выглядела в точности такой, какой была — пятилетней девочкой, и Тиннстра не могла бы любить ее больше.

54

Тиннстра

Айсаир

День шел за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом. Для Зорики, трех ее матерей и приятеля по имени Векс время текло почти незаметно. И никаких признаков Черепов. Было почти легко поверить, что враг никогда не придет, что им нечего бояться, что жизнь может остаться такой, какой была. Мирной и совершенной.

Но Секановари не собирался останавливаться только потому, что они сбежали. Тиннстра это знала.

Всякий раз, когда она чувствовала, что ее страх перед врагом ослабевает, Тиннстра смотрела в зеркало и разглядывала поблекший шрам, пересекавший ее лицо, вспоминая Избранную, которая его сделала, вспоминая, как легко она могла умереть — тогда и множество раз с тех пор. Она искала девушку, которая убежала от нападения Эгрила в Котеге, которая была слишком напугана, чтобы сражаться, и была рада, что не находила ее следов. Старая Тиннстра была слабой, но женщина в зеркале была сильной.

Она также помнила о книге, которую они оставили в посольстве. О мосте, который все еще соединял это место с тем. Черепа придут, и Тиннстра должна была быть готова.

Время шло, а Черепа так и не появлялись. Тиннстра становилась все сильнее и искуснее, и раз в неделю она прокрадывалась в комнату Анамы и выпивала флакон воды Чикара, разочарованная тем, что после этого ничего не происходило. Тем не менее, она продолжала красть и пить — в ее голове засела мысль, что этого недостаточно, что она должна взять больше.

Конечно, каждый раз, когда она крала у мага, был страх, что Анама заметит, будут сказаны слова, и доверие будет подорвано. Но по мере того, как каждая кража оставалась незамеченной, этот страх исчезал, или, возможно, Тиннстре просто было все равно. Вода Чикара была важнее.

Почему она все еще это делает? Она просто должна. Быть лучше — это все, что имело значение. Если была хотя бы маленькая возможность, что вода делает ее сильнее, она должна была ей воспользоваться.

Прошло четыре года, прежде чем она впервые победила Майзу в поединке. Это ее меч остановился в дюйме от горла, а не меч Майзы. Они обе удивленно посмотрели друг на друга, когда это произошло.

— Ты стареешь, — сказала Тиннстра с усмешкой.

— Да, — ответила Майза, — но ты становишься лучше.

Прошел месяц, прежде чем это повторилось. Затем неделя, затем день. Тиннстра не знала, были ли ее победы просто естественным результатом тренировок или из-за зеленой жидкости, которую она пила. Какой бы ни была причина, она была довольна результатом. Ей казалось, что она может сражаться вечно.

— Ты готова, — сказала Майза.

— Готова к чему? — ответила Тиннстра.

— Начать сражаться с Анамой.

Тиннстра рассмеялась:

— Я надеюсь, что готова к большему.

Майза улыбнулась:

— Не стоит ее недооценивать.

— Анама не воин.

— Если ты никогда не видела, как она дерется, это не значит, что она не может.

Тиннстра не могла спорить с логикой Майзы. Просто за все годы, что они были вместе, единственной настоящей магией, которую, как она видела, использовала маг, было открытие врат в Айсаир. Тиннстра понятия не имела, на что способна Анама. Она видела, как Аасгод метал молнии и сминал человека одним движением руки, но Лорд-Маг был внушительной фигурой, даже когда умирал. Однако Анама? Тиннстра не могла этого знать.

На следующий день маг показала, какой дурой была Тиннстра.

Тиннстра стояла перед Анамой с тупым мечом в руке, все еще не зная, что делать. Майза и Зорика наблюдали за происходящим со скамейки в тени дерева. Зорике было девять лет, она была высокой для своего возраста, с длинными растрепанными волосами, и она не пыталась скрыть своего восторга, наблюдая, как две ее матери впервые дерутся.

— Ты готова? — спросила Анама.

Тиннстра кивнула. «Да». Она подняла меч, когда ее ноги соскользнули в первую позицию, а затем мир исчез из ее поля зрения. Верх превратился в низ, лево — в право. Она потеряла равновесие и чувствовала