Когда на нас вышли, я выдохнул со спокойствием. Всего два с чем-то десятка. Этих мы перемелем. Их всего двадцать с чем-то, а мы… Так я себя успокаивал.

Увидев, что против нас вываливаются растянутые, незначительные силы, нашлось несколько дебилов, что решили богатырским замахом дубины всё порешать. Десятники из наёмников кричали им вслед:

– Держать строй! Суки!

Ещё раз! Растянутые силы! Преследователи растянулись, бежали за нами по лесу и вываливались на опушку небольшими группами.

Так-то я могу отчасти понять парней. Наслушались по трактирам басен от наёмников и возомнили из себя невесть что. Более того, в другой ситуации парни верно поступили бы, но есть «но». Не с их навыками, вооружением, заковкой наказывать противника за такой просчёт. Знал бы я заранее или хотя бы предположил такой фортель от судьбы, то мы противника просто встретили единой группой наёмников и отоварили, скорее всего совсем без потерь. Тупо по кучкам, последовательно, всех перерезали бы, пока не отдышавшиеся мелкие группы достигали бы нас…

А я же протупил! Дурак. Решил действовать относительно стандартно. Вот и парней положил. Они, конечно, тоже тупанули, но, по сути, это был мой просчёт…

В итоге нетерпеливых придурков могила успокоила. Это судьба тех, кто не боится десятника. Десятник – это же не только машина наказания…

Впрочем, на муки совести у меня не оставалось времени. Противник относительно опомнился от атаки деревни. Пришёл в себя. Сгруппировался, неспешно пытался на ходу восстановить дыхание, пошёл на наш корявый строй.

Началось. Схлестнулись. Наёмники – острие копья, клюв, пробойники. Как ни называй – суть одна. Их функция держать и нападать. Проломить брешь, влезть в брешь. И если к тому времени они всё ещё живы, расширить брешь.

За ними, по их трупам, должны идти остальные. Шаг, удар направо. Шаг, удар налево. Палки против мечей?! Не переоценивайте мечи. Тем более что мечей было около полудюжины, остальные топоры и копья. Меч дорогой. Копье и топор дешевле.

А знаете, почему парни не сбежали? Вам, может, это и сложно понять. Фигню про патриотизм оставлю за краем. Страшнее десятник с палкой за спиной.

Парни встречали набегающих. Я не спорю, что на них вышло самое сложное. Слышь ты, очкастый недомерок, а каково это встречать топоры и копья простыми палками? Самый умный?! А знаешь, каково это орать и знать, что это последний твой крик?! Так ты думаешь в тот миг…

Наши потери – одиннадцать наглушняк и четверо раненых, один из которых, думаю, не доживёт до утра. Спасибо Каяру. Опытный засранец. Знает, когда надо убегать, а когда надо цепляться зубами за землю. Впрочем, Ивар словно случайно рядом с Каяром ошивался, страховал меня от наёмника, так сказать.

Фланговый удар трёх десятков мяса вперемешку с наёмниками всё зарешал. Я доверился ему в этом. В смысле во фланговом ударе.

Они засели в просёлке и вышли в спины и с фланга. Короче, засадный полк в миниатюре. Треть погибших с их стороны. Дебилы. Атаковать со спины, так атакуйте. Сдерживайте, мочите, удерживайте позиции, чтобы не сбежали, а они ломились на приключения…

В итоге не всё так сложно оказалось. Двадцать шесть трупов противника. Треть в кольчугах, остальные в тегиляях, такие ватные рубахи, используемые как подкольчуж-ники…

Пока мои обносили трупы, снимали самое нужное, я думал. Своим парням я обещал чуть ли не рай на земле, а тут такая кака вылезла. Вру. Я им ничего не обещал. Обещали за меня. Но даже за их враньё я в ответе. Я не всё могу исполнить, но хоть что-то…

Пока я глупо улыбался при взгляде, как мои обносят трупы, неожиданно вылезла Алёна. Смешная. Обняла меня со спины. Нежная дура. Ради того, чтобы ты оставалась такой же нежной, я живу…

Алёна – убийца по вашей морали. Но у меня своя мораль. Я ей это никогда не скажу, а тут меня прорвало. Один лишь вопрос:

– Зачем?!

– Что зачем? – откликнулась Алёна.

– Забудь… Переклинило…

– И всё же?!

– Гумус! Уведи её! – мне показалось, что я прошептал, но по факту прокричал. Хорошо, что сдержался и не назвал её дурой.

Всё просто. Зачем обнимать на фоне трупов? Я всё понимаю. Так она встречает победителя, в моем случаем командующего победителями, но всё же что-то в этом есть противоестественное. Тут кто-то воет, пытаясь себе кишки обратно в живот запихнуть. Несёт дерьмом от порезанного кишечника, а она на нежность пытается надавить.

Никогда в этом не понимал баб. Если задуматься, разобраться, то среднестатистическая баба более жестокая и агрессивная, чем среднестатистический, обыкновенный мужик с руками по локоть в крови.

Глава 4

О бунте «на подводной лодке»

Что бы вам такое красивое соврать, чтобы вы поверили, что у меня всё хорошо. Думаете, победили, обнесли трупы и всё тип-топ?! А хрен там!

Напомню, из кого состоят мои войска. У меня в наличии пятьдесят один деревенский дурачок из потянувшихся за лёгкой наживой и статусом. Четырнадцать наёмников во главе с Каяром, для которых нажива – это вторая суть. И шесть моих бойцов, включая Гумуса и Ивара. Музыканта, раненых: Морга и его парня, ещё одного наёмника и двух ополченцев я в расчёт не беру. Пока для нас они только обуза. Придётся делать волокуши. Тьфу ты! Какие волокуши?! Скрытно будем уходить, так что без вариантов, придётся делать носилки.

До боя был несколько другой расклад по живой силе, но сейчас… По сути расклад каким был, таким и остался, за исключением одного. Мои бараны увидели смерть и проблемы.

С наёмниками просто. Да, они непростые товарищи, но до определённого момента им можно доверять. Лучше честный подлец, работающий за деньги, чем наивный романтик, питающий иллюзии. А тут такая кака вылезла, что у многих романтизм опустился ниже плинтуса.

В общем, надо было решать ситуацию. Чем я и занялся. Только Алёну отлепил от себя, только увёл основу подальше от места побоища, так и занялся.

Пока мои обносили трупы до последней нитки, пока мы драпали со всех ног, пока нашли место потише и затихарились.

Короче, наступил вечер. Залезли в какой-то бурелом рядом небольшим оврагом. По дну оврага протекает небольшой ручей. Редкие чахлые ёлочки по краям овражка и куча поваленных елей, чьи корни подточил овраг. Там и остановились.

Со стороны нас не видно. Овраг позволил не рыть ямы под костры. Одна беда с дровами.