Делегация варваров с Дальнего Севера почти не опоздала. Ну как делегация… На холм со стороны Кринторна поднялся один единственный человек. Он шел медленно, даже лениво. Словно шагал не на судьбоносную встречу с вершителем судеб и жрецом войны, а выбрался поохотиться в соседний лес. С виду лет сорок. Высокий и сухой с изможденным лицом, обрамленным колючей седой щетиной. Длинные косматые волосы убраны назад. Северянин был одет довольно просто и без налета роскоши. Не варвар, а скорее дикарь. Первые любят на себя напялить больше золота. Вторые могут не понимать разницы между бриллиантом и красивым камешком из соседней речки. Оружием ему служило нечто наподобие широкого огромного ножа на толстом копейном древке. Рубяще-режущее-колющая штука. В нашем мире такие называли совня или пальма. Древко было украшено кожаной обмоткой у наконечника.

Он вышел к нам без тени сомнений или страха на лице. Стихийный маг, судя по статам. Шаман, значит. Ну хорошо. Значит должен иметь авторитет у дикарей. Но почему пришел один?

Варвар остановился в десятке метров от нас, внимательно, но без особого интереса рассматривая полностью бронированных воинов. Я первым нарушил молчание.

— Вы будете говорить от имени всех племен?

— Я буду говорить от имени Белквергоста. — ответил варвар, положив оружие на плечо.

— Вы его советник? Соратник?

— Я его я. — невесело усмехнулся дикарь.

Вот так дела. Впрочем, едва ли его смерть или пленение решит проблему орды. Иначе он бы не рискнул так подставляться. Думаю, что “управлением”, насколько оно вообще возможно в этой толпе, занимаются старейшины всех племен. Каждый ведет в бой своих. А скрепляет племена не воля одного вождя, а безмерное безумие и горе от утраты привычного мира. Убей лидера — найдется новый.

— Хорошо. — ответил я. — Так будет проще. Разговор без посредников. Я знаю, что произошло на Севере. Смерть Мира, Смерть его Сердца. Я знаю больше, чем вы можете ожидать. Буквально видел это. — начал я выкидывать на стол козыри. — Крик боли, что пронзил небо и землю. Ужас, охвативший людей. Я знаю, кто стоит за этим. Вас использовали. Бросили на смерть. Сделал это человек, известный как Геор. Его рука направила клинок в Сердце Мира. Он сейчас идет сюда с армией, чтобы уничтожить нас всех. Это настоящий враг. Я не предлагаю вам сдаваться, не предлагаю подчиниться. Просто уходите или помогите его одолеть. В любом случае я гарантирую вам место в новом раскладе на Севере. Земли, защиту, договор с Империей. Так поступило племя Гератов и они получили все обещанное. Я был честен с ними. Мы для вас чужаки, но вы должны понимать что такое предательство. Нас и вас предали.

Все это я произнес как можно более серьезно и внушительно. Опыт публичных речей уже имелся. Голосом худо-бедно владел. И голос мой канул в шелесте прохладного ветра. Белквергост молчал. И взгляд его тусклых, будто выгоревших глаз мне совершенно не нравился.

— Мир не мертв. — продолжил я. — Бог Севера погиб. Его воля угасла. Но воля других богов живет в людях. Я несу ее в себе и на клинках своих легионов. Я…

Затем подрубил особую версию командного голоса, которую дикарь теперь услышит в своей голове.

“Я пришел сюда во имя справедливости, правосудия и сражения за эти идеалы. Это…”

“Просто слова”. — услышал я уже в собственной голове.

Голос шамана был искажен и будто доносился откуда-то издалека, но нет сомнений, он использовал какую-то форму телепатии. Дела. Надо в случае обострения ситуации сразу на него Ренго спускать.

— Пока мы шли… — уже нормально заговорил Белквергост. — Треть умерла. Старики, дети, больные.

— Это было тяжелое испытание. — произнес я.

— Не испытание. — возразил шаман. — Выбор. Те, кто хотел жить — остались. А мы ушли. Не за справедливостью, вождь. Не за правосудием. Мы шли умирать. И мы пришли.

— Но, может, сделать эту смерть осмысленной? Сделать ее не напрасной?

Белквергост вздохнул, словно я высказал какую-то несусветную глупость, а затем добавил.

— Теперь все и всегда будет напрасно для нас. Ты говоришь одно, Аргет — другое. Слова. Он обвиняет империю, ты — Геора.

— Аргет проиграл. — уверенно заявил я. — Удача на моей стороне. Значит боги на моей стороне.

— Мой Бог мертв. — ответил шаман. — А ваши… Ваших я не слышу! — с неожиданным отчаянием и злобой заявил он. — Надежда это яд. Отрава, которая не дает костям упокоиться. Но я надеялся. Шел сюда и где-то в глубине снов искал, искал, искал… Видел образы великих сил. Но вот я здесь, а где они? Где боги, о которых вы так много говорите? Они лёгкий ветер в ваших сердцах. Едва слышное эхо толпы… Они слабы и глухи к вам. Я помню каким должен быть Бог. Мы жили при нем сто поколений. Ни слова, ни каменные храмы, ни песнопения этого не заменят. Геор далеко. А ты здесь. Твоя армия здесь. Мы устали ждать, вождь. Мы долго шли и настала пора остановиться. Принять последний бой.

Все очень и очень плохо. Хуже даже, чем было с Гератами. Они наивны даже по меркам Дальнего Севера. А Белквергост другой. Его парой трюков не взять, да и с проклятым Аргетом он знаком. Видел уже, что значит Дар Стратега. И что теперь? Сражаться до смерти? Биться у стен Кринторна с толпой дикарей-самоубийц. Мы победим, тут сомнений мало. Слишком велика разница в выучке и снаряжении. Но какой ценой? Как быстро мы потом возьмем город? Все плохо. Ужасно.

Аргаил. Тысячи смертей мало для тебя. Предательство, что ты совершил до сих пор умудряется отравлять мою жизнь и жизни моих солдат.

И что мне сделать? Принять сражение? Я смотрел на серое небо, где тусклое солнце пыталось пробиться сквозь бледную пелену облаков. Северный ветер нес холод. Шесть километров между лагерями двух армий. Мои сейчас уже складывают палатки. Готовятся к маршу, а его не будет.

На грудную клетку словно камень положили. Я смотрел в тусклые глаза шамана мертвого Бога. Человека, который пришел умереть.

— Этот ваш Бог? — спросил я. — Он правда был так важен?

Белквергост кивнул и произнес:

— Мы знали зачем живем.