Не нужен ей был Сеня. Откатаются, вспомнят былое и разойдутся. Но разговаривать с собой подобным тоном Женя не позволит. Может, она их обоих почти и простила. Но не забыла.

А реквизитор Маша, став невидимым наблюдателем этой сцены, стояла за углом и довольно улыбалась. Она не просто успела подслушать разговор, но и догадалась заснять его на телефон.

4

После больничного Полина вышла на работу, и как-то сразу стало понятно, что до официального декрета она вряд ли сможет вести такую же активную деятельность, как раньше. Слишком быстро начинала болеть спина, а мозг отказывался надолго сосредотачиваться на продвижении новых и старых банковских продуктов. Пошаливало давление, да и живот резко появился. Хотя в общем-то пора. Срок подходил такой, когда тайное становилось явным, и скрыть это тайное за широкими одеждами уже не удавалось. Полина ловила на себе заинтересованные взгляды коллег и старалась не обращать на них внимания, чем еще больше разжигала любопытство вокруг. Оно и понятно, одинокая женщина за сорок в интересном положении.

Но она больше не была одинокой. Она была теперь не только с ребенком внутри своего растущего живота, но и с мужчиной – отцом этого ребенка.

Они жили вместе. Олег порой задерживался на работе или после университета заезжал к себе на квартиру взять какие-нибудь вещи или просто поработать в привычной тихой обстановке. Но ночевать всегда приезжал к Полине. И покупал по дороге все необходимые продукты, не разрешая ей самой носить сумки.

В дни его задержек Полина ловила себя на мысли, что ждет Олега, ждет с нетерпением, даже скучает. Но знает, что еще чуть-чуть, и он приедет. Даже сомнений никаких не появлялось. Настолько все это стало вдруг надежным.

Сама она написала заявление на удаленку, которое было одобрено. Это давало возможность появляться в офисе два раза в неделю, проводить планерки и совещания, проверять сделанные задания, а остальное время работать дистанционно. Двигать Полину с руководящего поста пока никто не собирался, а Дима под ее патронажем все больше набирался руководящего опыта. Он начинал давать задания Агнии. Пресс-секретарь первое время игнорировала такое положение дел и приступала к их исполнению только после прямой директивы Полины. Казалось, Агния уже видела себя будущим руководителем подразделения и не верила в кандидатуру Димы. Связи решают все. Особенно если это интимная связь с финансовым директором. Бедная девочка не знала, что Дима одобрен Свешниковым. Полина же об этом никому не говорила.

Даня звонил каждый день, три раза даже приезжал на ужин. Правда, не готовил, не хозяйничал, признавая в этом доме теперь другое мужское главенство. С каждым визитом сына обстановка за столом становилась все более свободной и непринужденной. Начались даже легкие подшучивания, что не могло не радовать Полину. Однако сын при этом не выглядел счастливым. На ее аккуратные вопросы он отвечал одинаково: все дело в предстоящей защите, вот защитится, получит степень, тогда станет веселым и беззаботным. Но правдой это было лишь отчасти. Так получилось, что Полине случайно в подборке статей выпало интервью с Женей (видимо, сказались просмотренные с ней видео выступлений). Заголовок ошеломил: «Мое сердце абсолютно свободно». Значит… они расстались? Почему-то Полина боялась спрашивать об этом Даню. Он и так выглядел не очень. В такие моменты меньше всего нужны расспросы, и Полина понимала: не надо лезть туда, куда ее не пускают. Она спросила, он отговорился диссертацией. Не хочет про Женю. Больно. Она видела эту боль, чувствовала ее.

Именно этого я больше всего и боялась, сынок. Эта девушка сильно ранила тебя. Заживет ли? Покажет только время.

В каждый свой визит Даня привозил фрукты. Полина была окружена не только заботой, но и контролем. Тотальным! Потому что кроме Олега и сына существовала еще Нонна.

Подруга была в курсе перемен в личной жизни Полины, знала о переезде Олега и очень хотела посмотреть на него лично.

– Хотя бы фотографию его пришли, – просила Нонна по телефону.

– Слушай, не могу же я его просто так сфотографировать.

– Почему просто так? Ты скажи правду, мол, подруга хочет посмотреть на того, кто охмурил Полину Александровну.

– Ну тебя! – смеялась Полина.

– А приезжайте к нам! Я его накормлю…

– Охмурю…

– Не без этого, – теперь смеялась Нонна.

– Я пока все больше дома и при хорошей погоде выхожу на прогулки. Ноги устают сильно, а я ведь из тех, кто привык бегать на каблуках.

– Ну, милая моя, сейчас тебе не до каблуков.

– Это точно. Начала делать простые упражнения для беременных, чувствую себя героем.

– Ты и есть герой.

– Знаешь… – Полина помолчала, а потом все же решилась сказать: – Он меня замуж зовет. Я сначала отказалась, а теперь… хочу.

Это была правда. Одно дело, когда она зимой настраивалась на жизнь матери-одиночки, и совсем другое дело теперь. Полине вдруг стало очень важно, чтобы будущий ребенок родился в семье. Настоящей полноценной семье.

– Наконец ты снова захотела замуж! Поздравляю.

О своем желании Полина сказала Олегу тем же вечером.

Он пришел возбужденный и радостный, пока жарил мясные стейки, рассказывал, как продвинулось их расследование. Удалось найти дочь Ирины Вяльцевой.

– Она вышла замуж за некоего мистера Блэкстоуна, театрального критика, причем довольно поздно, уже после того, как закончила танцевать, и родила от него дочь в тридцать пять лет.

Полина же подумала, что родить в тридцать пять не поздно, вот в сорок пять – сорок шесть… да и замуж…

– Дочь жива?

– Да. Ей сейчас шестьдесят лет. Судя по странице в социальной сети – весьма бодрая старушка, и есть даже некоторое фамильное сходство в лице с сохранившимися фотографиями и портретами князей Черкасских. В этом плане порода сильная. Ее зовут Элизабет Джонсон – фамилия по мужу. Завтра постараюсь ей написать, надеюсь, что она ответит. Если нет, придется связываться официально через поисковую фирму. Так, мясо готово.

– И в который раз без вина, – вздохнула Полина.

– Пока только под травяной чай.

Мясо оказалось вкусным, как и всегда, когда его жарил Олег.

– Скажи, твое предложение в силе? – спросила Полина как бы между прочим, орудуя ножом и вилкой.

– Какое? – он сначала не сообразил.

Но когда она подняла лицо и посмотрела на Олега, в его глазах появилось понимание, он даже на некоторое время замер, а потом ответил:

– Да, в силе.

– Я согласна.

– Я очень рад.

И больше как-то сказать было нечего. Только внутри стало тепло-тепло, хорошо-хорошо. Наверное, это от его взгляда. И от собранных в уголках глаз морщинок. Полина не сразу поняла, что Олег