Он отвернулся. Пересилив себя, полез дальше почти на ощупь, отодвигая от глаз кривые пучки каким-то чудом уцепившихся за склон колючек.

«Хорошо, что под ногами обрыва не видно, а то было бы страшнее», – подумал Том, и в этот момент земля под ногами стала таять, быстро превращаясь в нечто мягкое и невесомое, как вата. Он судорожно вцепился за торчащий перед лицом камень, и вовремя: из под ног с каменным скрежетом ушел вниз целый кусок склона. В одну секунду Том оказался висящим на отвесной стене. Медленно повернув голову, глянул вниз, через плечо. Обрыв было видно метров на десять. Дальше склон терялся в поднявшейся пыли и невнятных ночных тенях.

«Человеку для смерти трех метров хватит, – вспомнил он слова дяди Саши. – А мне, конечно, нужно больше. Но где? Эльбрус? Эверест? Нет, невысокая, вдоль и поперек излаженная школьниками гора! Более идеального места для самой дурацкой смерти не найти!»

Он висел над склоном, еще пытаясь бодриться, но уже чувствовал, как откуда-то из-за спины, с легким ознобом нарастает холодный и скользкий, отчаянно трезвый ужас безвыходности. Положение осложнялось тем, что грунт вокруг был сыпучий, и камни, за которые он держался руками, могли легко вывернуться и полететь вниз, вместе с ним.

– Саня! – заорал Том что было сил. – Саня, я завис.

– Выбирай дорогу полегче! – донесся откуда-то сверху беспечный голос Монгола.

– Саша… Мне, кажись, хана!

Чтобы хоть чуть-чуть облегчить руки, он попытался зацепиться ногами хоть за что-то внизу, но ничего не нащупал, и тут его прорвало. Он заматерился, – неожиданно, непривычно для себя, натужно и громко выплевывая из души страшные грязные слова, будто ища в них опору, силу. Он орал, чувствуя, как медленно, в судороге, стынут руки, давясь словами, будто истекая ненавистью ко всему на свете. Но вот слова разом иссякли, и ничего не изменилось.

– Бросай посох, – послышался из темноты встревоженный голос Монгола. До него, кажется, дошло.

Все еще пытаясь зацепиться ногой за какой-нибудь камень, Том слегка повернулся на руках. Посох выскользнул из-под ремня сумки и с сухим деревянным звоном застучал по камням вниз.

– Бросай сумку! – заорал Монгол.

– Ну уж дудки. Сумку я не брошу. – Побелевшими от напряжения костяшками пальцев Том упрямо ощупывал перед собой камни.

Шипя и ругаясь, он ткнулся телом в небольшой валун, торчавший на уровне живота. Оторвав левую руку, вставил пальцы в какую-то щель рядом. Отпустив правую, подергал камень. Тот шатался, но выбора не было. Том взялся за него осторожно, стараясь не переносить на булыжник весь вес, все еще вися на кончиках пальцев левой руки. Затем уцепился правой рукой еще ниже, за корень куста, схватил его кулаком, стараясь упереться в склон, чтобы корень не вырвался из земли. Наконец оторвал левую руку, зацепившись еще ниже, не обращая внимания на пульс в висках и бешено колотящееся сердце. Чтобы дать отдохнуть пальцам, он несколько раз лихорадочно пытался стать ногами хоть на чем-то, перенести на них часть нагрузки, но каждый раз камни выворачивались из-под ног, содрогая все тело, опасно дергая руки, а сумка предательски норовила соскользнуть на живот. Он быстро бросил эту затею, используя только пальцы, стараясь не раскачиваться, не обращать внимания на боль, цепляясь за очередной камень и медленно спускаясь вниз.

Реальность будто сбросила с себя тонкую липкую пленку всегдашней уютности и неуязвимости, с которой он так свыкся, иногда даже в глубине души полагая, что все вокруг – понарошку. Что, как он ни поступи, – с ним никогда и ничего плохого не случится. Он всегда хотел почувствовать, где этот край вседозволенности, наивно считая, что если его в чем-то ограничивали, то за этим краем сокрыт какой-то секрет, запретная комната с тайным знанием. Он исподволь шел навстречу этому краю, лез на рожон, а оказалось… Он просто играл в жизнь и заигрался, сам пришел к тому, чтобы однажды случились с ним эти самые обстоятельства, где он – не хозяин положения, а их беспомощная жертва. Но что дальше? Что он искал в этом? Тайну? Истину? Здесь нет ничего, кроме смерти. Боже, какой бред!

Все эти мысли, плохо осознанные, в миг пронеслись в его голове, но ему почти не было до них дела.

Метров через шесть ему, наконец, удалось перенести вес на ногу и немного ослабить сведенные судорогой пальцы, как вдруг камень вывернулся… Не удержавшись, Том полетел навзничь вниз… И через секунду мягко ткнулся спиной в густую, как щетина, крону небольшого колченогого дерева. Дерево устояло, угрожающе нагнулось; он сполз с него, успев схватиться за кривой ствол, торчавший над небольшой плоской площадкой, и, наконец, поставил на нее ноги. Боясь шевельнуться, не отпуская дерева, еще долго стоял, молча приходя в себя. А еще через минуту уже стоял в самом низу стенки, с которой только что чуть не полетел. Отдышался и, собравшись с силами, взял левее, – туда, где поднимался Монгол. Новый маршрут оказался более скалистым, словно лестница, и от этого менее опасным.

– Я здесь! – Монгол сидел на небольшой каменной плите. Она образовывала потолок крохотной, не больше гроба, пещерки. – Живой?

Вместо ответа Том показал Монголу свои скрюченные, сбитые в кровь пальцы. Руки дрожали.

– А я тут пещерку нашел. Похоже, что это и есть задница Медведь-горы!

– Не то слово, – выдохнул Том, стараясь успокоиться. – Все, привал. Дальше пойдем с утра. Давай спать.

– Давай! – Монгол втиснулся в пещерку. Том залез на ее плоский потолок-плиту, вытащил найденные накануне штаны и, не в силах переодеться, подложил их под себя. Глянул вниз. Под ним, над склоном торчали из пещеры кеды Монгола.

Положив сумку под голову, он вытянулся на плите. Здесь, сверху, места было еще меньше: его ноги тоже свисали над обрывом. Устроив их на развилке ствола худосочного деревца, тянувшего свой ствол откуда-то снизу, он провалился в сон.

Аюдаг

Солнце было уже высоко, когда Том открыл глаза. Из колышущегося океана зелени доносился снизу монотонный гул трассы. Справа, за склоном, едва видимые за порослью кривых деревьев, белели верхушки партенитских пятиэтажек. Место, которое они чудом нашли в потемках, оказалось совсем крохотным пятачком на отвесном обрыве. Здесь было совсем тесно.

«Будто и не было ничего», – Том встал, поглядел на свои пальцы. Осторожно размялся, глянул наверх, оценивая высоту, на которую они забрались, но обзора почти не было.

Быстро вскипятив чаю в закопченных алюминиевых банках, они двинулись дальше, наверх.

Карабкаться при свете солнца оказалось гораздо легче. Склон тем временем все больше покрывался лесом, почва уже