Бершад

Остров Призрачных Мотыльков, полигон

Бершад затаился в сумраке туннеля, ожидая, что тип, насквозь провонявший картофельной водкой, спустится в люк. Но пират долго разглядывал лужу крови (Бершад учуял кислый запах страха и сомнений), а потом захлопнул люк и неторопливо зашагал куда-то по своим делам, так что сразу стало ясно – он не намерен поднимать тревогу.

– Мудрое решение, – пробормотал Бершад.

Когда он только забрался в туннель, то сразу наткнулся на пирата с вислыми щеками и курносым носом, устроившегося прикорнуть в укромном уголке. Бершад перерезал ему горло. Теперь он взял у мертвого пирата арбалет, запихнул труп под лестницу и отправился в лабораторию кошмаров. Через несколько десятков шагов узкий туннель соединился с широким коридором.

Повсюду пахло химикатами и гнилью, ржавчиной и паленой шерстью. В стеклянных клетках вдоль стен покоились всевозможные твари: богомолы с медными лапками, пауки с крылышками из проволоки и стекла.

А потом начались крысы. Сотни крыс.

У одних были металлические лапки и хвосты. У других из распухших брюшек вываливались крошечные шестеренки, а вместо глаз были вставлены красные камешки, соединенные медными проводками с магнитами размером с желудь.

Давно издохшие крысы продолжали подергиваться. Дракониха как будто не замечала механической дрожи, что вызывало в Бершаде странную раздвоенность: он видел движение, но не ощущал его с помощью драконьих органов чувств. От этого голова кружилась и болела.

По ветхим лесенкам в тесных проходах Бершад спускался все ниже и ниже в вонючую тьму, пробирался по коридорам и залам, загроможденным свидетельствами безумия Озириса Варда. Караульные встречались редко, и Бершад с легкостью укрывался от них. Почти все пираты высыпали наверх, охранять от непрошеного гостя подступы к полигону.

Несколькими ярусами ниже стало ясно, что Озирис Вард ставил опыты и над людьми. По большей части над папирийскими солдатами.

У одного удалили все внутренние органы и поместили их в стеклянные банки, от которых к груди несчастного тянулись трубки. Как и крысы, он давно умер.

Чем глубже спускался Бершад, тем слабее становилась его связь с драконихой, однако, приближаясь к очередной лестнице, он все-таки услышал биение сердец. Ему навстречу шли двое, быстрым шагом.

Нападать не имело смысла. Бершад укрылся за одним из жутких экспонатов: человеку обнажили позвоночник, а к позвонкам приделали сотни проводков, соединенных с изогнутыми драконьими костями, подозрительно напоминающими крылья.

– Из-за чего такой шум? – спросил пират, от которого несло табаком и курятиной.

– Да там Симеон разбушевался, – ответил второй, пахнущий ромом и колбасой. – Утверждает, что на нас напали.

– Неужели солдаты прибыли? Давненько их у нас не было.

– Не-а, какой-то псих голышом прискакал, прирезал десяток человек и сбежал в лес, намотав Эзрины кишки себе на дрын.

– Да фигня все это!

– Нет, мне Кочан рассказывал. Вообще-то, ему можно верить. Он только про свои гобелены любит врать, – мол, они дороже золота.

– А ты их видел? Особенно тот, где Каира Мальграв в чем мать родила, только срам персиком прикрыт. Вот где красота! А персик махонький, ну, такие в Дайновой пуще растут…

– Да видел я, видел. Ладно, у нас приказ охранять периметр, пока Симеон гоняется за психом по лесу.

Голоса стихли. Бершад выждал, пока пираты не отошли подальше, и продолжил спуск по вертикально установленным трубам – сначала теплым, а потом таким горячим, что он до волдырей обжег себе ладони и ступни.

Наконец он попал в круглую комнату, куда просторнее узких коридоров и небольших каморок наверху. Посреди комнаты высился купол из черного бетона с круглой бронзовой дверью, запертой на баларский замок. Бершад с трудом ощутил биение одного сердца за стеной купола.

У двери стоял стражник. От него пахло стружкой и сыром. Одной рукой он чесал задницу, а другой – сжимал арбалет.

Бершад выстрелил пирату в морду и вышел из тени.

Посмотрел наверх.

Огромная колонна пронзала весь полигон сверху донизу. Отверстие в потолке давным-давно заделали толстой металлической плитой, от которой тянулись десятки гидравлических труб.

Внутреннее устройство полигона напоминало сад Касамира под открытым небом, только вместо грибов и вьющихся лиан здесь находились механизмы, а к небу доступа не было.

Бершад пошарил по карманам убитого пирата, вытащил круглый ключ-пропуск и вставил его в замок. Что-то щелкнуло, штыри со скрипом вышли из пазов, и дверь отворилась.

Внутри висела клетка, в которой сидел Фельгор, сложив руки на коленях. Баларский вор прищурился, не сразу узнав Бершада.

– Привет, Сайлас. Отличная стрижка, тебе очень идет.

Фельгор достал из рукава два крошечных инструмента и начал ковыряться в замке клетки.

– Это что, куриные косточки? – спросил Бершад.

– Ага. Погоди, я почти справился с замком. Стой где стоишь, я сейчас к тебе приду.

– А что случилось с Эшлин?

– Ой, это длинная и очень странная история. Но заканчивается она тем, что пол под ее клеткой раскрылся. – Он указал на большую клетку слева. – Эшлин провалилась в подземелье, а пол снова сомкнулся.

Бершад уставился на пол, вздохнул, мысленно попросил дракониху опуститься пониже. Она нехотя выполнила просьбу, но это не помогло. Бершад не чувствовал ничего под полом.

– По-моему, с ней все в порядке, – продолжал Фельгор. – Симеону она нужна живой. Когда он узнал, что ты идешь нас выручать, то спрятал ее в подземелье, от греха подальше. Вот ты и пришел. Поздравляю. А то никто не верил, что у тебя получится.

– Как раздвинуть плиты? – спросил Бершад, делая шаг вперед.

– Никак. Система представляет собой замкнутое магнитное поле, охватывающее все здание. Разомкнуть поле можно только с помощью противоположного магнитного заряда.

– Ты, как попугай, повторяешь то, что тебе сказала Эшлин?