Вейдер до сих пор с трудом верил, что защитная маска с респираторной системой ему более не нужна. Он настолько привык к боли, когда его выгоревшие легкие искусственно наполнялись воздухом, что постоянно ожидал подвох. Но сила магнума смогла исцелить некоторые из его органов, мужчина буквально ощущал, как его тело начинало работать самостоятельно. А, значит, не требовалось постоянно поддерживать жизненно важные функции организма, энергия пригождалась для более полезных вещей. Например, скручивания чужих шей.

Частичное исцеление вовсе не сбросило с души Вейдера тяжелый камень, когда он ощутил, что значит быть хоть относительно нормальным, это привело его в холодное бешенство. Он был лишен этого последние годы, являлся инвалидом, обрубком человека с механическими конечностями, который без костюма не протянул бы и пары часов. Его бесил тот факт, насколько люди слабы и глупы, обладая полноценным телом и здоровьем, в то время как он, скрываясь под маской, давил их силой мысли.

Ему следовало бы хоть немного обрадоваться, но возможность обходиться без системы жизнеобеспечения его только сильнее раздражала. Пусть он дышал самостоятельно, а Сила постепенно заглаживала мелкие шрамы и ожоги, он оставался монстром. И в этом определенно имелись свои плюсы.

С непривычки довольствуясь теплом солнца, которое падало на его бледное, исчерченное шрамами лицо, Вейдер почувствовал, что на него кто-то смотрит. Не один, и не два человека, и когда он обратил на штурмовиков, застывших неподалеку, взгляд, они едва остолбенели от ужаса. Никто, за редким исключением, не видел истинное лицо дарта Вейдера. В нем ничего не осталось от Энакина Скайуокера: вместо золотых кудрей череп обтягивала бледная кожа, глаза теперь горели раскаленными углями.

Темная сторона Силы как никогда наполняла мужчину, позволяя острее ощущать страх противников, без усилий сжимать невидимой хваткой чужие шеи. Не скупясь на злость, он душил штурмовиков, которые уставились на него, как на чудовище. Его приводил в бешенство их страх и трусость.

Но куда сильнее раздражал рой голосов, застрявший у него в голове. Они кричали день и ночь, приводя его в ярость, едва не сводя с ума, и только погружаясь все глубже на Темную сторону, ему удавалось заглушить их. Удивительно, но от этого он не становился менее сдержанным. Его обуревала холодная ярость, которая сжигала практически все эмоции, позволяя свободно рассуждать и не терять голову. Во всяком случае, пока.

Отбросив задушенных штурмовиков волной Силы, Вейдер полностью спустился с трапа и осмотрелся. Из-за крыш домов виднелся огромный купол королевского дворца. Где-то между улицами раздавалась тяжелая поступь шагохода. Мужчина никогда бы не подумал, что ему придется бороться против имперских солдат, и в то же время их предупредили, чтобы они отступили и не лезли под руку.

Подкрепление с «Шторма» уже разлеталось по разным уголкам города, и Вейдера беспокоили не столько имперские солдаты, сколько сопротивление. Он ощущал близость дочери, и с каким бы удовольствием он ни разметал бы противника по углам, на Лею у него не поднимется рука. Это злило, чертовски злило, но одна мысль о том, чтобы причинить своему ребенку вред, вызывало в нем боль. Мужчина любил своих детей, когда был Энакином, и сейчас это единственное, что осталось при нем с тех времен.

Вейдер двинулся вперед, не видя смысла терять драгоценное время. Он был бы и рад посадить шатл на главной площади перед дворцом, но сейчас там черт ногу сломит, его бы сбил шагоход. Значит, придется немного размять кости по пути. Мужчина шел уверенно, не чувствуя угрозы, сквозь Силу ему предавались малейшие возмущения. На поле боя их различить, конечно, сложнее, но сейчас, когда не требовалось концентрироваться на том, чтобы банально не помереть от дисфункции органов, все выглядело невероятно ясным. За исключением одного немаловажного факта — Сила видела не всех.

Обычно Сила предупреждала об опасности, воспаляя инстинкт самосохранения, интуицию. В последний миг Вейдеру удалось уйти из-под прямой атаки не только благодаря боковому зрению, а потому что ему в ухо будто кто-то заорал через рупор. Ему казалось, что энергию магнума удалось взять под контроль, но она, живя собственной жизнью, продолжала вытворять фокусы.

Выстрелы ударили в место, откуда он успел отпрыгнуть мгновением ранее, срывая с пояса световой меч. Только замахнуться мужчина не успел, его накрыла волна ярких искр, от которых защипало глаза. Но что куда более характерно — связь с Силой исчезла в ту же секунду.

«Этого только не хватало».

Вейдер никогда не сталкивался с необычной способностью, которой обладал сын Алены, и честно говоря, верил с трудом в возможность разрыва нитей Силы. Но пацан действительно отрезал его от Силы, однако ему следовало стараться лучше, если он рассчитывал обезоружить его. В нынешнем положении, несмотря на энергию магнума, Тьма буквально тянулась к нему.

— Где она? — Скалясь, словно бешеный пес, спросил Эдгар.

Глядя на парня, мужчина больше удивился тому, что для него оказались открыты его переживания и эмоции. Об этом Алена ничего не рассказывала, но вполне логично предположить, что артефакт установил между ней и сыном особую связь. А теперь и с ним? Из-за энергии магнума? Ему и так достаточно сотни орущих голосов под боком, не хватало терпеть и наглого пацана.

— Где она? — Уже менее терпеливо спросил Эдгар.

Он не боялся, наоборот, пребывал в бешенстве. Глядя на него, Вейдер испытал смиренное разочарование, ему не было дела до мальчишки, перед ним стояла куда более важная задача. Парень ни разу не напоминал Алену, не только внешне, но и его характер оставлял желать лучшего — несдержанный, самовлюбленный, легкомысленный. Вейдер смутно помнил сектанта, который запудрил мозги Алене, но их отпрыск определенно являлся его копией.

— Уйди, мне нет до тебя дела.

— Никуда не уйду, пока ты не скажешь, где моя мать и что ты с ней сделал.

«Да что б тебя», — измученно вздохнул Вейдер.

Церемониться с ним бесполезно, все равно не поверит ни одному его слову. Взмахнув рукой, мужчина ударил волной Силы, исходящей от магнума, и если бы парень не отпрыгнул в сторону, ему бы голову снесло. Артефакт действительно превосходил по мощи обычную Силу, к нему еще стоило привыкнуть. А главное — успеть привыкнуть, чтобы ненароком не раздавить пацана. Иначе Алена ему мозг вынесет.

Парень, надо отдать ему должное, умел сражаться, двигался как змея. Вейдер старался только уклоняться, едва сдерживая нарастающее раздражение, а вместе с ним