— Заводи...

Со двора выехали благополучно и добрались до места сбора — квартиры Антонец.

— Вот мой трофей, Иван. Бери и распоряжайся,— сказал Тихонов Покусаю.

Командир приказал осмотреть машину и готовить ее в дорогу. Грузовик поставили в посадку, подальше от дома и посторонних глаз. Покусай принялся разбирать мотор, чистить каждый винтик. Утром опять пошел к машине. Только приступил к работе, как на дороге появились солдаты. Они прочесывали посадку. Иван еле унес ноги. Немцы взяли грузовик на буксир и увезли.

— Черт знает что, фатальное невезение,— выругался Тихонов.

— Не огорчайся,— успокоил его Шведов.— Скоро у нас будут машины, если не немецкие, то наши. Ты далеко не отлучайся. Не сегодня-завтра выступаем.

Раздосадованный, возвращался Тихонов домой. На Смолгоре на глаза попалась соединительная муфта телефонной связи. Не задумываясь, разбил ее на куски, а когда опомнился, выругал себя за мальчишество. Ведь мог поплатиться жизнью. Но никто не стал разыскивать смельчака. Фронт неумолимо приближался к городу.

Нервничали в гестапо и в тайной полиции, звонили в штаб командования, запрашивали Берлин: сниматься с места или нет? Столица рейха уверяла, что идут свежие подкрепления, под Макеевкой и на Кальмиусе фронт будет остановлен. Но в горуправе и шутцполиции упаковывали чемоданы. Отправили в тыл свои семьи Эйхман и Шильников. Майснер готовил агентуру, чтобы оставить ее в городе, если Красная Армия займет его. Он пригласил к себе в кабинет Потемина. Разговор происходил один на один.

— Вам пора исчезнуть,— сказал шеф.— Тыл обеспечен надежно?

— Кажется, все предусмотрено,— ответил Поте-мин.— Часы Шведова при мне. В Прилуках есть человек, который помогал мне выпускать большевистскую листовку.— Он криво усмехнулся.

Провокатор по заданию Майснера ездил в Прилуки, и с таким же предателем, как он, договорился о том, что предстанут перед советскими органами как патриоты, и написали текст антифашистской листовки. Еще раньше следы «патриотической деятельности» Потёмин оставил в Кадиевке, напечатав на машинке листовку и передав ее своему единомышленнику. В Сталйно с двумя подручными была разработана версия о существовании подпольной типографии, которая якобы выпустила до четырех тысяч листовок.

На прощание Майснер посоветовал:

— Придете в советские органы и назовете вот эти фамилии.— Он протянул исписанный листок.— Они наши агенты. Мелюзга — не жалко. Выдача их укрепит ваши позиции.

Переводчик ГФП оставался для провокационной работы в советском тылу.

Специальные отряды готовили к эвакуации пленных. Вербонолю об этом сообщил Мужик.

— А я ухожу,— сказал он.— Да, вместе с ними. Увидимся ли еще?

— Как же так? — удивился Андрей Андреевич.

— Война не закончена,— ответил разведчик.— А если и закончится, то еще останется капитализм... Известных мне немецких агентов я назвал. Ваша задача передать фамилии органам. Обо мне сообщите по известному вам адресу. Я внедрился надежно. О себе дам знать через вас, товарищ Андрей. Других связей у меня нет. Потеряны в трудные месяцы сорок первого года. Но я буду оставаться на посту до конца. Прощайте.

Они обнялись, у Вербоноля повлажнели глаза.

Почти два года незримый Мужик охранял группу от налетов гестапо и полиции. Жаль, что не знал он замыслов ГФП, возможно, смерть товарищей была бы предотвращена. Но трагедия произошла из-за слепого случая. Хотя нет. Война испытывает человека на самую высокую пробу. Пока Новиков был в кругу своих, выполнял все задания по борьбе с врагом, а попал в его руки и струсил, выдал товарищей, думая спасти свою шкуру. Но немцы, в лучшем случае, вывезут его с собой, а по дороге бросят.

Вербоноль встретился с Матросовым и Рыбалко.

— Будем вооружать пленных,— сказал он.— Немцы сейчас в панике. Этим нужно воспользоваться.

Снять посты наметили в ночь на 3 сентября. Сообщили в лазарет Волохову, чтобы он приготовил своих людей. В лагере пленные по цепочке передали приказ: располагаться на ночлег во дворе. Сигналом к началу побега будет костер, разложенный у караульного помещения. Русские часовые откроют проходы на Комсомольскую улицу со стороны, противоположной центральному входу, где охрану несут немцы.

Рыбалко выставил посты, зашел в караульное помещение, следом появился Матросов. Взяли плащ-палатки и автоматы. В темноте подошли к дыре в ограде и направились к «жене» Павлика. Минут через "пятнадцать увидели, как из лагеря потянулись люди в сторону Рутчен-ково; их направляли в разбитый дом под терриконом шахты 17—17-бис.

Покинула посты и охрана лазарета. Накануне гитлеровцы согнали всех раненых и больных в полуподвальное помещение, собираясь поджечь его перед отходом. Но ночью, не обнаружив часовых, пленные стали ухо-дить. На помощь им бросились жители близлежащих поселков: Смолянки, Нестеровки, Рутченково, Ларинки и Масловки.

К Шведову на сборный пункт пришли Матросов, Рыбалко, бывший пленный Таласов. Он познакомил их с командиром взвода туркменов Нарзы. В этот же день Нарзы свел Шведова с командиром батальона Курамы-совым.

— Положение у нас сложное,— сказал капитан.— Батальон готов хоть сейчас перейти на вашу сторону. Но нас раздавят, если мы это сделаем раньше времени. Есть слух, что нас перебросят дальше в тыл.

— Что вы думаете предпринять?

— Исходить из обстановки... При нашем уходе из Рутченково часть людей останется с вами. Если же нас поставят на передовую, а это не исключено, то мы перебьем немцев-командиров и перейдем на сторону Красной Армии.

— Значит, помогли наши листовки? — спросил, улыбаясь, Александр Антонович.

— Люди ваши помогли. Я, например, себя человеком почувствовал,— сказал взволнованно Курамысов.— Если даже погибну, то буду знать, что стал на правильный путь. Но погибну я теперь в бою с фашистами.

После этого разговора командир послал на Рутченково в штаб батальона Матросова, Рыбалко и Таласова. Их уже ждали. Нагрузили тачку гранатами и наганами. Закрыли листьями кукурузы. По дороге к ним присоединились Дьякова и Антонец. Немцы, озабоченные и встревоженные, сновали по улицам. Хлопцы, одетые в добровольческую форму, спокойно козыряли им и тащили тачку дальше. Благополучно доставили оружие на сборный пункт. Здесь уже были Вербоноль, Галина Гринько, Тихонов, Рыжиков. К вечеру подошло много туркменов.

Александр Антонович попросил Кузнецову вывести батальон из