Нас обвенчали в храме Вахира. Мы стояли бок о бок в водоёме по щиколотки в воде.

Люди прослышали о свадьбе и собрались вокруг храма, стараясь заглянуть внутрь меж колонн. Но я задумался о них лишь на мгновение, потому что с каждым вздохом Эмель, с каждым её прикосновением к шёлковому платью, я снова обращал всё своё внимание на неё. Ни один сияющий меч, ни солнце, поднимавшееся над морем, ни корабль с надутыми парусами не мог сравниться с её красотой. Голубые и розовые ткани каскадом ниспадали с её плеч и закручивались в водоворот вокруг нас.

А увидев корону своей матери на голове Эмель, я почувствовал невероятную гордость. Моя мать была бы рада, увидев свою последовательницу.

Видишь, отец? Иногда мы ошибаемся. Погляди на эту прекрасную королеву.

Когда священнослужитель попросил нас встать на колени, когда он коснулся наших лбов подушечками своих пальцев и объявил нас мужем и женой по воле Вахира, Эмель улыбнулась так радостно, что мне пришлось отвести взгляд. Но когда я закрыл глаза, я всё так же видел её улыбку, похожую на пламя.

Мою грудь сдавило от крика, который я подавил. Даже моё горло заболело. А она, словно почувствовав мои мучения, сжала мою руку. Крепко обхватив её руку, я поднес её к своим губам и начал вдыхать запах Эмель.

— Это слёзы? — прошептала Эмель, когда нас попросили встать лицом друг к другу и объявили, что мы стали мужем и женой по воле Вахира.

Я моргнул, не в силах вымолвить ни слова, так как боялся расплакаться. Я улыбнулся и покачал головой.

— Глупый джинн в той истории. Он только и делал, что таскался за ахирой. Это так жалко, не правда ли?

Её глаза заблестели, а затем она прижалась своими губами к моим губам.

Боги, неужели я заслужил эту судьбу?

Эмель в моих руках, в Алмулихи.

Когда-то рабы с неопределённым и безрадостным будущим, теперь мы были свободны и женаты по любви.

Я почувствовал слёзы на своих губах, но не знал, были ли это её слезы или мои.

***

В последний раз мы отправились в пустыню, и я надеялся, что на этот раз — надолго. Наш караван был более внушительным. Мы взяли почти в три раза больше стражников, чем ходили со мной в наше прошлое путешествие. Казалось, это было так давно, но ведь прошла едва ли одна луна.

На этот раз с нами поехала Захара.

— Не так я представлял себе первые ночи после нашей свадьбы, — сказал я Эмель, когда мы сворачивали вещи, готовясь к очередному вечернему походу.

Она выглядела уставшей, и хотя я знал, что она сильнее других хотела поехать в это путешествие, я бы предпочёл, чтобы она осталась дома. Я не хотел, чтобы она выходила за пределы города чаще, чем это было нужно — существовала угроза номадов, болезней. И чем дальше мы удалялись от Алмулихи, тем сильнее я боялся свернуть не туда.

Но пока путешествие шло нам на пользу. Людям нравилась Эмель, и я знал, что так и будет. Им нравилось, что подле меня теперь находится кто-то, похожий на них. Хаяли были вне себя от радости — учитывая, что в присутствии кого-то вроде меня они не особенно проявляли радость. Лика отпустила нас, подарив нам верблюда, нагруженного подарками.

— Последнее время я так часто с вами вижусь. Может быть, нам стоит сделать из этого традицию? Мне нравится эта королева, — сказала она и улыбнулась мне понимающей улыбкой, когда её раб передал мне поводья верблюда.

— Но разве «Литаб» не учит, что расстояние питает любовь? — сказал я.

Она махнула рукой в мою сторону и пробормотала что-то насчёт дураков и «Литаба».

— Нам не нужна книга, которая учит нас жизни.

Когда мы распрощались, девочка Дайя бросилась к Эмель, сжала её руку и начала уговаривать взять её с собой. Эмель встала на колени и объяснила, почему мы не можем этого сделать, но Дайя так далеко ушла за нами, что мне пришлось отправить одного из своих людей, чтобы тот сопроводил — точнее отнёс — её домой, и чтобы она не потерялась, так как ночь быстро приближалась.

Захара ездила вместе с нами по поселениям, но оставалась за их пределами вместе с тремя стражниками. Люди, которые собирались на окраинах городов, чтобы посмотреть на наш караван, с любопытством наблюдали за ней. На первой остановке она почти заставила одного из людей подойти ближе, и Тамам чуть не убил её на месте.

Больше я не просил его охранять её.

Захара была крепко связана цепями, ключ от которых был только у меня. И даже когда мы не посещали поселения, её всё время окружали стражники, а она сама находилась как можно дальше от меня. Я не хотел ни видеть, ни слышать её, так как боялся повести себя так же, как Тамам.

Эмель настояла на том, чтобы Захара сама выбрала свой конец, но в результате своего выбора она неизменно должна была умереть. Эмель сказала, что если мы убьём её быстро, то это будет слишком милосердно для человека, который стал причиной таких разрушений. И когда Эмель сказала, что это должно произойти в песках, я согласился с ней. Но мы не могли доверить это задание кому-то ещё. Знахарка-манипуляторша, которая знала, как превратить человека в джинна, могла стать настоящей искусительницей, и поэтому её нельзя было доверить кому бы то ни было.

Наше путешествие продолжалось. Несколько человек, присоединившихся к нашему каравану, начали покидать нас, когда мы доходили до нужных им поселений. К нам присоединились даже друзья Эмель и они должны были покинуть нас самыми последними. Это было похоже на песочные часы. Количество людей все уменьшалось, отмеряя ход времени нашего путешествия. Каждый последующий день казался теперь длиннее предыдущего, но на этот раз не потому, что мне не терпелось вернуться домой и защитить город. Мне не терпелось вернуться домой вместе с Эмель и показать моему народу их королеву.

***

Под покровом ночи я нашёл Тамама.

— Что тебе нужно? — спросил он.

— Я хочу ехать рядом со своим лучшим солдатом. Хочу знать, как у него дела.

Эмель рассказала мне в деталях о его расставании с Эдалой, и если бы она этого не сделала, я никогда бы не осознал глубину его горя. Он был всё таким же: тихим, преданным, одиноким. Его лицо, то, как он держал