Шрифт:
Закладка:
Звон церковных колоколов постепенно утихает и переходит в тоненький звук колокола кладбищенской часовни.
Н а н и т а. Я тебя ждала… Разве ты не мог прийти?
С и п к а. Я не хотел.
Н а н и т а (опускает взгляд). Я думала, что ты меня любишь.
С и п к а. Это правда.
Н а н и т а (вдруг хватает руку Сипки и судорожно вцепляется в нее, порывисто). Сипка, уедем из этих мест! Бежим как можно дальше отсюда!
С и п к а (качает головой). Мы уже не так легки на подъем, Нанита.
Н а н и т а (отодвигается от Сипки. Плечи ее опускаются. Надломленным голосом). Ты все еще надеешься…
С и п к а (бесцветным голосом). На что?
Н а н и т а. Что встретишь свою жену… и детей.
С и п к а (хмуро). Если бы я хоть верил в загробную жизнь.
Н а н и т а (озлобленно). Ты и в эту жизнь не веришь!
С и п к а. Разве я бы вернулся, если бы я в нее не верил?
Н а н и т а. Тогда ты ее ненавидишь!
С и п к а. Да. Часть ее — да.
Н а н и т а (подходит совсем близко к Сипке). Этой части больше нет… Она прошла.
С и п к а (с мягкой иронией). Чтобы никогда больше не вернуться?
Н а н и т а (с непоколебимой уверенностью). Чтобы никогда больше не вернуться!
С и п к а (гладит Наниту по голове). Ты храбрая.
Н а н и т а. А ты? Неужели ты боишься?
С и п к а (кивнув головой). Часто.
Н а н и т а. Чего?
С и п к а. Что смерть придет и за Нанитой.
Н а н и т а (кладет голову на плечо Сипки). Если ты меня покинешь, ты все равно меня потеряешь.
С и п к а (мягко). Нет, Нанита. Если я тебя покину, я никогда тебя не потеряю.
Н а н и т а (закрывает глаза). Это — разлука? Не может быть…
С и п к а. Лучшая из всех разлук…
Пауза.
Н а н и т а. Сипка… Ты помнишь мой сон?
С и п к а. Я помню все сны…
Н а н и т а. Тени спрятались в трещины, а по улицам разлился искрящийся свет…
Сипка высвобождается из объятий Наниты. Она остается стоять с закрытыми глазами.
Сквозь асфальт пробились цветы, и пестрые лепестки засыпали все крыши…
С и п к а медленно удаляется.
Н а н и т а. Держась за руки, мы перешли светящийся мост…
На кладбищенской аллее остается Нанита, одна, с закрытыми глазами. Пауза. Наконец она открывает глаза. Опустив голову, медленно идет в противоположный конец аллеи. Кладбищенская аллея пустеет. Звон колокола в часовне становится все громче.
ЭПИЗОД ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
Маленькое, заброшенное деревенское кладбище. Все собрались вокруг могилы Йойо. С и п к а тихо присоединяется к стоящим. Ю с т у с заканчивает свою речь.
Ю с т у с. Натурам экспеллас фурка, тамэн ускве рекурет — гони природу в дверь — она влетит в окно. Но то, что было, не должно и не может вернуться. Покойся с миром, ибо зло в природе человеческой изгнано навсегда.
М о й ш е. Аминь!
М н о ж е с т в о г о л о с о в (хором). Аминь…
Все расходятся… У могилы Йойо остаются Юстус, Мойше, Пипл, Зола и Сипка. Зеро сидит невдалеке на могильном холмике и молча наблюдает за ними.
М о й ш е (вдруг поднимает голову). Люди!
Все взгляды устремлены на Мойше.
Йойо больше нет!
Слова Мойше будто парализовали остальных. Все стоят молча, склонив головы. Очень тихо начинает звучать музыкальный финал — «Аллилуйя» из оратории Генделя «Мессия». Юстус, Сипка, Зола, Мойше, Пипл и Зеро выходят на аллею… Они ступают усталым, неторопливым шагом, точно поднимаясь по очень крутому склону. Музыка постепенно начинает звучать громче. Впереди шагает долговязый, величественный Ю с т у с, за ним — неуклюжий, лохматый З о л а и вялый, сгорбившийся М о й ш е, а за ними — С и п к а и П и п л. Сипка обнял Пипла за плечи.
Далеко позади всех, обособленный, одинокий, плетется З е р о, опустив голову и держа руки в карманах.
Музыкальный финал. Кладбище опустело.
Посреди кладбища выделяется холмик, на нем — простая каменная плита, поверх которой косо лежит полосатая шапочка лагерника.
З а н а в е с.
1964
Томе Арсовски
ПАРАДОКС ДИОГЕНА{34}
Судебная драма в двух действиях
Перевод с македонского Н. ГИРЕНКО
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Инженер Драшко Каровски.
Даница — его жена.
Никола — его отец.
Мать Драшко.
Инженер Владимир Крстин-Борски — директор Управления высотного строительства.
Алексей Кондарко — профессор университета.
Инженер Борика Корда — коллега Драшко.
Галевски Данчо — прораб.
Славко Лиляновски — техник-строитель.
Судья.
Прокурор.
Защитник.
Секретарь суда.
Милиционер.
Члены судебной коллегии.
Служащие в суде.
Публика.
Действие происходит во время суда в зале театра.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сцена вместе со зрительным залом представляет собой зал суда. Судья сидит лицом к публике, слева и справа от него — члены судебной коллегии, а несколько впереди них — места для Прокурора и Защитника. На одной стороне сцены — место для обвиняемого, на другой — для обслуживающего персонала. Свидетели выходят к кафедре, установленной на авансцене, и стоят вполуоборот по отношению к публике и судьям. Пока публика входит, занавес поднят и вся сцена открыта. Время от времени появляется С л у ж а щ и й суда и проверяет, всё ли на своем месте.
Первым выходит З а щ и т н и к и занимает свое место. Достает из папки бумаги и еще раз просматривает протокол вчерашнего заседания. Затем, в сопровождении М и л и ц и о н е р а входит о б в и н я е м ы й. Он почти ни на что не реагирует и на похлопывание милиционера по плечу отвечает механически. Хотя Милиционер и привык к таким случаям, он похлопывает обвиняемого по плечу мягко, почти сочувственно. Входят ч л е н ы судебной коллегии, С е к р е т а р ь суда и другие с л у ж а щ и е. Они подают друг другу знаки приветствия.
В то время как служащие выходят на сцену, из портала появляется С у д ь я, он выходит на авансцену и с интересом вглядывается в публику. В это время сцена слегка затемняется. Судья с серьезным выражением лица поднимает руку, чтобы успокоить публику, и, освещенный одним рефлектором, начинает говорить.
С у д ь я.
Если хочешь вечного счастья — не спи!
Преврати ночь в день!
Ибо тот, кто спит, слеп,
а к сонным счастье не приходит.
И вот совет вам всем:
здание, построенное из пыли,
в пыль и превратится.
Если с вами это случится —
не вините ни бога, ни людей:
виноваты вы сами.
Бегите как можно скорее из темницы своего «я»,
забудьте о себе хотя бы на миг
и вы увидите: в кустах роз
кроме шипов
есть и розы.
Один рефлектор освещает изображение Фемиды с завязанными глазами, с весами и мечом в руках, нарисованное, как эмблема, на стене над Судебной коллегией.
Это дом истины, и я ее слуга. (Показывает на Фемиду.) Прошу вас, поймите это буквально. Ее чистое лицо я знаю так же, как вы — свой карман. Ее слеза всегда озарена солнечным светом, поэтому она такая прозрачная и светлая. Но
