годах там был командный пункт «Спарты», «Сомали» и всех, кто штурмовал аэропорт. Я был в ней много раз и знаю, как открываются разом все двери, когда в этот дом прилетает «град». Герой моего интервью жил и живет совсем рядом, и все его знали — последнего жителя этого поселка под аэропортом. И, скорее всего, Николай Васильевич в контексте жутких и кровавых событий просто своей жизнью показывал и показывает, за что эти ребята сражаются — за человека, который не сбежал, а остался на своей земле, трудится на ней и ничего не боится. Чтобы не происходило вокруг.

Арни появляется в нескольких сюжетах дневников: он был со мной в блужданиях по сортировочной станции «Азовстали», вместе с ним и саперами я спускался в бункер «азовцев» у 20-го здания, там, где те выходили сдаваться в плен. Мы ждали саперов, грелись на вечернем солнышке, и я рассказал Арни о своей беде — любимая кошка не дождалась меня из командировки буквально несколько дней. Четыре месяца тосковала, ничего ни ела, ни с кем не общалась. Я даже пытался объяснить ей по Скайпу, что совсем уже скоро приеду, осталось потерпеть неделю. Арни сказал: «Соболезную», чем меня поразил и развернул свою мысль:

— Единственное, что может вылечить твою печаль — новая кошка. А лучше всего, кошка из приюта, еще лучше, если кошка-инвалид, вообще никому не нужная. У меня одна из кошек без лапки. Сбежала, ночью грелась на двигателе машины, утром ей оторвало лапу приводным ремнем, пришлось ампутировать. После гибели Арни я позвонил домой и распорядился: «Можете заводить котенка, звать Арни». Может быть, часть характера Арни перешла к котенку, я так думаю. Он по натуре — очень добрый и ласковый отчаянный хулиган.

1 марта 2023 года

ТЯЖЕЛАЯ ЭКСКУРСИЯ ПО ПОДЗЕМЕЛЬЯМ СОЛЕДАРА

СПАСИБО, ЧТО БОЛЬШЕ НЕ «СIЛЬ»

Я ждал эту «экскурсию» почти две недели. Выезд откладывался «по соображениям безопасности», точнее — противник постоянно обкладывал артиллерией, «градами» и «ураганами» вход в шахту. Но в последние дни ему стало совсем не до этого: оборона Бахмута (Артемовска) трещит по швам и украинские артиллеристы вычеркнули гражданские объекты из списка приоритетных целей. По шахте «Артемсоль» накидывают, но без огонька, «для профилактики», чтобы изжить горечь потери. Украине есть отчего расстроиться.

В минувшие выходные в Киеве на благотворительном аукционе распродавали «последнюю партию соли» из Соледара, по тысяче гривен за килограммовую коробку. Вырученные деньги пойдут, надо полагать, на бегство из Бахмута?

Все в Советском Союзе, да и позже — в России, эту соль покупали, ели или хотя бы видели — такие картонные бело-синие пачки с надписью «Оль». Но там, под Соледаром, этой соли еще много осталось — примерно 5 миллиардов тонн. Шахты начали разрабатывать еще в конце XIX века и за все время смогли выбрать лишь 3 % от всех запасов. Соль, кстати, очень чистая, ее можно сразу фасовать и продавать, без всякой обработки. Недаром ее экспортировали в 22 страны, а в СССР чуть ли не половина потребляемой соли добывалась в Донбассе в соледарских копях.

По последним данным, общая длина соляных выработок под Со-ледаром около 300 километров, и эти объекты стали настоящей головной болью для штурмовиков ЧВК «Вагнер». Один из парней, зачищавших эти шахты, уже ждет нас. Надеваю броню и пересаживаюсь в УАЗ «Патриот». На улице + 9, но земля еще не оттаяла, на реках лед, настоящая распутица впереди. Впрочем, на дорогах уже есть места, где даже легендарный уазик едет боком.

Водитель оглядывается на меня:

— Химию будешь?

И, не дождавшись ответа, протягивает мне банку энергетика. Мы говорим о том, что в тылу даже не подозревают, как на фронте любят и ценят энергетические напитки. Вспоминаю, легендарный комбат Моторола называл энергетики «топливом войны». Как в подтверждение этих слов, в одной из прифронтовых полуразрушенных деревушек на заборе красуется надпись: «Занято! Не лезть! ШО (штурмовой отряд. — Авт.) «Берн» (известный энергетик. — Авт.)».

90 ЭТАЖЕЙ ПО РЖАВЫМ ЛЕСТНИЦАМ

Бахмутское полукольцо окружения кипит. Я сам сейчас живу в Донецке в зоне слышимости боев за Авдеевку и Марьинку, но такая артподготовка длится там от силы несколько часов. Здесь — круглые сутки!

Вдалеке из жиденького тумана вдруг вылетают длинные языки пламени и только потом доходит плотный звук — это работают по Бахмуту саушки (самоходные артустановки. — Авт.). У шахты машут руками, показывая, чтобы мы скорее заезжали под крышу и не зацепили брюхом машины торчащий из асфальта двигатель от «урагана».

— Вчера прилетел, — говорит нам встречающий и показывает на аккуратную дырку в бетонной крыше.

Под землю меня проводит один из штурмовиков-«музыкантов», зачищавший все шахты Соледара. Эта — самая интересная, «туристическая». В 2007 году в ней создали санаторий «Соляная симфония», там внизу есть на что посмотреть.

В душе я надеялся, что сейчас зайду в шахтерскую клеть и через минуту с заложенными ушами окажусь на дне. Но все подъемные механизмы отступающие вэсэушники взорвали из принципа — так не доставайся же ты никому. Да и в радиусе десятка километров нет электричества. Для меня вход в шахту — узкий лаз. Из темноты пахнет застоявшимся дизелем, ржавчиной. Воздух соленый на вкус. Сопровождающий меня штурмовик говорит серьезно:

— Ты точно решил, что тебе туда нужно? Глубина горизонта 300 метров.

Он подбирает сравнение:

— Это примерно как… Тебе нужно спуститься с 90-этажного здания, а потом подняться обратно. Там не лестницы, а вертикальные трапы. Спуск — минут сорок. Подъем — зависит от здоровья. Может, и два часа, и три…

Я говорю: мол, почти две недели ждал этой «экскурсии», готовился.

— Как?

— Перед сном шевелил пальцами ног.

Все одобрительно ржут. Обстановка разряжается, и мне становится легче. Подгоняю лямки рюкзака. В нем камера и два фонаря, третий на лбу. Кто-то из провожающих замечает, что у меня нет перчаток, и отдает свои. Кто бы знал, с какой благодарностью я вспоминал этого парня все часы спуска и подъема.

Протискиваемся в дыру. Оголовье шахты забетонировано. Сам ствол забран чугунными тюбингами, как тоннели метро. Вниз уходят бесконечные лестницы, и фонарь, конечно, не добивает до дна шахты. Мы спускаемся так, чтобы между нами была одна площадка — гарантия, что сорвавшийся не заберет с собой товарища. А сорваться реально — лестницы-трапы все в слоистой ржавчине, шатаются, ступени-перекладины проседают под ногами и руками.

ПРОСТО РУС

Мы сидим на корточках на 30-й отметке, до дна осталось 38 табличек. Языки на плече. Под ногами коврик из мягких соляных кристаллов и