к зданию банка. За счет толстых стен это был один из ключевых опорников ВСУ, и сегодня он пал. Белорус страшно стесняется, когда перед молебном командир объявляет, что он приставлен к награде, а отец Киприан вручает ему бесценный подарок — прибор ночного видения.

Батальон добровольческий, люди от Казахстана до Твери. Боевой путь — тяжелейший.

— И потери были тоже тяжелейшие, — говорит мне комбат Инженер.

— Почему?

— Задача должна быть выполнена. Снять мину любой ценой, поставить мину любой ценой.

— Что-то изменилось после принятия батальоном такого христианского названия?

— Нет тяжелых потерь в последнее время, но подвиги ребята совершают по-прежнему. Сами видели Белоруса. И чудеса бывают. Водитель инженерной машины разграждения должен был проделать проход в минном поле для танка. Перепутал рычаги, зазевался — не смог ничего толком объяснить потом. Под Марьинкой заехал просто в центр позиций ВСУ, они потом возмущались в эфире — как упустили бронированный бульдозер?..

— А у вас за что орден Мужества?

— Дорогу на Мариуполь разминировал. Там и штатные мины стояли, и самодельные, пошел вместе с бойцами.

ИСПОВЕДЬ

Вечер клонился к ночи, и до утра у этих парней никаких задач уже не будет. Отец Георгий исповедовал и причащал на батальонной кухне. Отец Киприан сидел бочком на ящике с боеприпасами в окружении брезентовых переносок с противотанковыми минами и разговаривал с каким-то бойцом, стоящим на коленях. Худенькая шея, уши в разлет, розово-прозрачные, как у семиклассника. Не сразу, но я понял, что это сегодняшний герой батальона Белорус.

Дошла очередь и до меня. Отец Киприан полуутвердительно обратился ко мне:

— Дмитрий, можно, я и вам что-то скажу?

Я кивнул. Монах-воин продолжил:

— Я по глазам вижу, вы войну через себя пропускаете, плохо это, тяжело. Отпустите войну от себя, пусть она отдельно, вы отдельно. Не мучайтесь, Бог все управит, как нужно… Мы все здесь крепко-накрепко знаем — как нужно. И Бог наш строгий и справедливый тоже все знает.

9 февраля 2023 года

«ВАГНЕР» ВЫШЕЛ НА ОКРАИНЫ БАХМУТА

НА «БЕШЕНОЙ БРОНЕ»

Бойцы частной военной компании «Вагнер» ждали меня в тот самый час, когда еще не проснулись петухи и украинские артиллеристы. Настолько рано, что спать ложиться не было смысла. Место встречи мне было отчасти знакомо — окраина города Первомайский, ДНР. Он входит в совершенно фантастическую агломерацию промышленных городов — Стаханов — Алчевск — Брянка — Зоринск — Ирмино— Алмазное. По размерам можно сравнить лишь с недалекой отсюда Славянско-Краматорской агломерацией.

Спутники в этих краях заглушены — навигаторы не работают, поэтому ехал по памяти. Летом 2020-го я был в Первомайске с любопытной миссией. Мы собирали сельские общины, живущие под обстрелами ВСУ, и люди, показывая свои паспорта с трезубом, спра шивали под камеру: за что Украина так обходится со своими гражданами? Я записал десятки коллективных обращений для передачи в Международный уголовный суд. Дело приняли к рассмотрению, на этом все и закончилось. С тех пор Первомайск претерпел еще больше, я его назвал с ходу: «Город с половиной выбитых окон».

Не думал, что путь к передовой окажется таким длинным, уже потом я сориентировался по карте и понял, что мы объезжали Бахмут (Артемовск) по гигантской дуге, чтобы выскочить к его северным окраинам. В одном из поселков сменили машину на броню. Мне уже немало лет, покатушками на броне меня не развеселить, тем более термометр в машине показывал «минус 15». Я полез в десантный отсек и припал к триплексу со следом от пули. Новенькая БМП взревела и кинулась на передок так, что я покатился по лавке.

Ехали мы очень долго и очень быстро, проскакивали открытые поля, жались к лесопосадкам, иногда двигались натуральной «змейкой». Думал об одном: «Только бы машина на таких скоростях не «разулась». Но мехвод свое дело знал. Уже в Подгорном я спросил про скорость, с которой мы шли, — около 50 км/ч. Хоть какая-то гарантия, что машину не «заптурят», а таких «заптуренных» машин с ярко-рыжими горелыми корпусами я видел через триплекс изрядно. Может, укропские были, может, наши — противотанковыми управляемыми ракетными комплексами здесь все умеют пользоваться, любят их и уважают. Еще одна «фишка» этой кампании, как и массовое применение квадрокоптеров.

ВТОРАЯ ЖИЗНЬ ЧУЖИХ мин

Понять состояние сражающегося соединения очень просто — смотрите на ботинки. Здесь у большинства обувь была куплена «за свои», очень хороших и дорогих марок. В резиновых сапогах был только я один.

Сверху в одежде тоже разнобой — кто в уставном «пикселе», кто в «горках» — как кому удобно.

Почти все встреченное оружие у бойцов с тюнингом — прицелы, приклады-телескопы, одноточечные ремни, ДТК (дульные тормоз-компенсаторы). Примерно половина этой красоты — трофеи, что говорит о том, что подразделение сражается и сражается успешно.

Мне показали точку, с которой можно было заснять Бахмут. В утренних лучах нежного зимнего солнца кварталы многоэтажек казались сахарными и даже искрились. Но перед ними, в полосе наступления этих парней, лежала обширная промзона. Самый неприятный объект для наших штурмовых групп.

Мы не стали разгуливать по деревне — все равно, в каком бы ни были ВСУ состоянии, прилетает с разной периодичностью. А деревенские улицы до сих пор полны сюрпризов, мы, например, пересекли такую плотненькую линию противотанковых мин, установленных в три ряда. Корпус одной мины вскрыл осколок, и виден желтоватый тол.

Позиции артиллерии «музыкантов» под Бахмутом, парни ждут координаты

 Один из бойцов объяснил мне, почему это минное заграждение не сняли:

— А мины же в две стороны работают, теперь на нас, перекрывают проход чужой броне в эту часть деревни.

От деревни мало что осталось, и, судя по свежим воронкам, кроют ее постоянно. Все деревья срезаны, как бритвой, до середины. На дорогах брошенные микроавтобусы, на которых передвигался противник и не успел далеко уехать. Кто смог, ушел пешком — до Бахмута рукой подать.

«ЖЕНЮСЬ…»

Мы ныряем в неприметный домик, в его единственную теплую комнату. Судя по резкому запаху дизеля, ее прогревали печкой-капельницей. На полу — десятки упаковок с минеральной водой, держат в тепле, чтобы не поморозить. Парни, с которыми я говорил, были в масках, так принято в ЧВК. Первый собеседник из Воронежа, 29 лет.

— Пришел добровольцем в сентябре.

— Подожди, это же был самый неприятный месяц, передислокация, мы оставляли территории…

— Вот потому и пришел!

— Ты шесть месяцев уже сражаешься, можешь сравнить. Что у нас за это время поменялось?

— Артиллерия стала бить точнее.

— А противник поменялся?

— Нет, как бежали от нас, так и