Ее нет – что-то случилось.

Джерри пробежал глазами по последним двум строчкам, но слов воспринимать не мог; к написанному он был абсолютно равнодушен. Встав из-за компьютера, он направился к кофеварке. Люди едят и пьют в основном от скуки. Быть может, ему удастся запить кофе и ощущение несоответствия.

Такая странная тишина. Такая пустота.

На стойке он наткнулся на металлическую шкатулку с ажурной крышкой, на которой был высечен декоративный ӧссенский символ. Джерри открыл ее и принюхался: размельченные сушеные грибы. Разумеется, он знал, что найдет их здесь. Также знал, что это чай, который она часто пьет. Однако из-за этого запаха ощущение несоответствия усилилось, словно винт закрутили плотнее.

Вместо кофе он налил лишь воду.

В ванной ее полотенце, линзы для глаз и серебряные блестки в еще одной металлической коробочке. В комнате книги, сумка и кучка одежды. Чемоданчик, который она почти никогда не открывает. Ремень. Обувь. Большая коробка с шоколадом; иногда она засыпает в себя сладости как сумасшедшая, буквально килограммами; и как она остается такой стройной? В спальне атласная ночная рубашка.

С большой неуверенностью он решился представить эту девушку – будто боялся, что ее внешность его удивит, а может и испугает. Камёлё Мӧэрн. Стройное, невероятно гибкое тело. Кошачьи движения. Выразительный ӧссенский нос, загнутый будто клюв птицы. Она не была страшной – кроме того, что она не была земным существом; но все же… что ему в ней могло так понравиться? При мысли, что они спали вместе, Джерри передернуло. То же тягостное ощущение в желудке появляется, когда доедаешь последний кусок отличной еды, а кто-то сообщает, что это была хорошо выдержанная крыса.

«Я позвал ее к себе. С тех пор мы живем вместе.

Почему, господи?»

Ему не удавалось припомнить, чем они, собственно, занимаются по вечерам. О чем разговаривают.

Он не был уверен даже в занятиях любовью. Быть может, они просто лежали рядом на кровати. Может, он ее и не касался вообще. А может, на кровати он был один, совершенно голый, и мастурбировал, пыхтел и кричал, что аж стены тряслись, пока девушка равнодушно сидела рядом на ковре… в той извращенной позе на пятке одной ноги, когда другая обмотана вокруг тела, как умеют только ӧссеанки.

Джеральд стукнул стаканом о стойку и отправился в ванную. Его охватило такое отвращение, что он не мог оставаться на месте. Бросившись к раковине, он включил горячую воду и начал усиленно тереть руки, потому что в этом безрассудном состоянии мыслей, которое на него ни с того ни с чего напало, ему показалось, что такая абсурдная вещь поможет. Смыть с себя ее запах. Странный. Кошачий. Чужой! Но он был и на полотенце. И повсюду в его квартире.

Какое-то время Джеральд бегал между спальней и гостиной и оглядывался через плечо в идиотском убеждении, что вот-вот произойдет что-то ужасное. Ему казалось, что шевельнулась люстра. Что в углу кто-то разговаривает. Что кто-то стоит за его спиной. В приступе паники он бросился к шкафу, потому что ему показалось хорошей идеей в нем спрятаться. В этот момент он увидел собственное лицо в зеркале на дверце.

На отражение он наткнулся словно на бетонную стену. Именно такой толчок был нужен, чтобы к нему вернулась хотя бы капля вменяемости.

Он смотрел сам себе в глаза.

«Ее нет, Джерри. Что бы она с тобой ни сделала, в эту минуту ее здесь нет. Ее мысли что-то отвлекло. Может, она без сознания или мертва. Или просто занята чем-то другим… как компьютер, когда его производительность перегружена задачей с высшим приоритетом, а на мелочи мощности не хватает.

Ты – мелочь.

Теперь ты в куда большей безопасности, чем все последние недели».

Уткнувшись лбом в зеркало, Джерри собирал в кучу разбежавшиеся мысли. «Ну конечно, ӧссенский магазинчик. Подземные коридоры. Грибы, бутылочки, погоня на такси. Уничтожение скоростной дороги».

Все прекрасно сходилось. И, продираясь сквозь все это, медиант потихоньку успокаивался. Да нет, с ним все было не так плохо! Он помнил точный ход событий и видел, что всё на месте. «Он – и мелочь?!» Глупости. Его человеческое достоинство восставало против мысли, что он может быть чьей-то игрушкой. Это было и не слишком логично. Не могло быть и манипуляции. Ведь все это время он точно знал, что делает. У него была работа, интересы и цели. И жизнь он держал в своих руках. Ей тут было не место – это он допускал; и неудивительно, что его это нервирует, раз он о ней толком ничего не знает.

Однако это можно исправить.

Едва эта мысль мелькнула в его голове, Джеральд оторвался от зеркала и уверенно отправился обратно в комнату. Тут были вещи ӧссеанки. Тут лежит ее чемоданчик, полный документов. Джеральд Крэйг припоминал, что часто смотрел на него, думая при этом, что надо в этих бумагах покопаться. Как медиант он по закону не просто имел право, а даже обязанность получить всю информацию, которая окажется в досягаемости. Он давно хотел это сделать, правда, просто все никак руки не доходили.

Теперь же наступил отличный момент.

Чемоданчик был не заперт. Ӧссеанка никогда не подавала виду, что там может быть что-то тайное, – видимо, это и было причиной, почему Джерри так долго ничего не предпринимал. Если бы у него вдруг появилось ощущение, что от него и от общественности кто угодно что угодно умышленно скрывает, он бы заявил о своих правах настойчивее. Ну, теперь он откладывать не собирался. Стоило провести пальцем по микроновому замку – и крышка чемоданчика отскочила.

В нем была стопка бумаг: рекламные буклеты какой-то герданской плазмолыжной организации, сертификат от Ассоциации переводчиков на имя Камиллы Мӧэрн, копия его собственной статьи о магазинчике «Ӧссенская мудрость», какие-то распечатки из Сети… а также заметки, написанные от руки как на терронском, так и на ӧссеине. Джеральд не нашел ничего достойного внимания, но он привык архивировать абсолютно все. Отнеся чемоданчик к компьютеру, он вытащил ручной сканер, тщательно скопировал все тексты и тут же отправил их на сервер в редакцию. Затем со вздохом вернул чемоданчик на место.

О Камёлё – а прежде всего о том, чем она могла так привлечь лично его, – медиант так ничего и не узнал.

«Может, надо собраться и уехать в отель, – пришло ему в голову. – Она ведь точно сюда вернется.

А я не хочу