это все было слишком неумело, слабо и ложно, я понимала, что Они не услышат этого, что никто этого не услышит. На этот раз, жрец не оставил мне никакого выбора, я ощущала всю полноту той власти, которая обычно, шла от позолоченных статуй Близнецов, она наполняла тела раскаянием, святыми мыслями, помогала успокоится и согревала... Но сейчас, я словно испытала пришествие, исходящее от песни, мне открылись новые границы, мир преобразился, стал уродливее, четче. Это было сильнее, чем что-либо иное, оно жаждало именно меня, моего разума и тела, пыталось овладеть, забраться в мысли и прорвать кожу. Уже ничего не имело значения, бог явился чтобы взять свое, и я была ничем перед его силой. Резко я ощутила резкую боль, которая вмиг сменилась отзвуками раскатистой песни. Тело свело судорогой, но даже это казалось ничем, перед осознанием того, что будет со мной. Я стану одержимой марионеткой, запятнанной ересью куклой... Самый худший из всех финалов, самое ненавистное, что может произойти со мной, я покорюсь воле того, кого ненавижу, кто желает уничтожить небеса. Жрец и сам рухнул на колено, его кровь остановилась на месте, перестав течь из множественных ран, она вспыхнула и погасла, по воздуху пустив сладкий аромат, после чего, начала медленно обволакивать меня, врезаясь в тело и медленно пробиваясь через кожу. Я ощущала биение крови в его жилах, слышала как стучит умирающее сердце жреца, его раны были невообразимы, его сознание билось в пылающей агонии на протяжении веков, та боль, которую волчий слуга нес с собой сквозь всю свою жизнь... Я ощущала это в себе, в своих руках, пальцах, мыслях и сердце, рвущемся в унисон с его. Видения хороводом мелькали перед лицом, проносясь под звуки волчьего воя, охрипшего и потерянного, будто бы жрец пел не богу, не себе самому... А мертвой жизни, забытой за бесконечной кровью, вернуть которую уже не представится возможным. Я видела все, что было, раньше и что произошло во время пока Волк бесчинствовал на землях. Знала, откуда он начал и чем закончил... Века становились секундами, люди пеплом, все живое гнилью, земля раскалывалась, зарастала свежей травой, которая гибла под падающими на нее телами, реками крови и вздымающимися клубами пепла, все мелькало так стремительно, что осознать все сущее просто не хватало времени. Имена... места, слова... Я знала все, что знал он, чувствовала все, что ощущал жрец на протяжении сотен лет. Его мысли слились со мной воедино, образуя связь, недоступную ни живым, ни богам, ни мертвым. Теперь мне открылась та истина, которыми жили последователи волка, слуги алой Луны, презренные еретики, зову которым я противилась даже сейчас, но уступала, отдаваясь без остатка. Вой волка не заканчивался, я ощущала как умирает жрец, его имя было Телиасом... Когда-то давно, обычный крестьянин, у него была семья и дети, он убил их всех... Но помнил имена, каждое имя, он иссякал себя, шептал о них, просил прощение, но не слышал ответ, в кошмарах ему приходил её Лик, он помнит, до сих, после забвения и смерти, он знает, как выглядел образ девушки, которую жрец когда-то носил на руках. Марсиль... Он знал, что она не простит ей, он знал, что никогда не вернет ее.

- Не думай о ней, подчиняйся песни! Забудь обо мне, я ничто! Мои мысли не предназначены для тебя, Лизистрия Рихтер! - Завыл жрец, выгибаясь и вздымая морду к потолку. С его глаз текли кровавые слезы, горло пульсировало венами, которые вздулись по всему телу, что трещало и ломалось, вот-вот готовое надорваться. Его пасть кровоточила, казалось, будто разум испытал сильнейшую боль. Он дрожал, дрожал не от страха, словно его кости не выдержали силы, которую тот впустил в себя, начав трескаться, превращаться в пыль, которая вмиг становилась частью его плоти и Крови. Обессиленная Гвин взметнулась с земли, вонзила второй клинок в его хребет, вспорола ему спину, заставляя Волк дернуться и рефлекторно отбросить ее в сторону, уже не контролируя свое тело в полной мере. Его рука разжалась, но это было неважно, он успел сделать все, что от него требовалось. Я рухнула на пол, продолжая утопать в его крови, из тела жреца вырывались кости, несущие с собой остатки кожи и мяса, хребет прорвал плоть, вой усилился, казалось,будто он сотрясал небеса и недры, тьма настигла помещение, погасив всякий свет, даже Гвин не смогла подняться, замерев на коленях. Песнь добралась до нее, подчинила, уничтожила защиту исходящую от родовой крови... Что было просто невообразимо, этого не могло случится! Я не верила... С губ девушки полилась кровь, уши и лицо побагровели, руки разжались, пальцы дрожали, после чего, она безвольно легла на землю. Под истерзанные стоны и крики жреца, чья кровь вырывалась из тела, разрывая его на клочья, я смогла узреть, как черная кровь испарялась с его тела, исчезала... Уступая место багровой, человеческой. И вмиг, растворяясь в воздухе, становясь чем-то большим. - Приди же, владыка, я сделал все, что ты желал! Явись в наш мир, стань новым вестником конца! Отомсти за все, что они делали с нами!

Новые образы, неясные силуэты, слова и картины, мелькающие перед взором ввергали в ужас, но мне не дано право выбора. Я заново видела жизнь, я слышала шепот, я была богом, смертным и всем миром вокруг... Я говорила всеми голосами, я слышала свой голос со стороны, я была всем и одновременно нечем... И рядом, под моим надзором, стояла одна фигура... Которая приковала мой взгляд, такой страждущий, интересующийся, игривый. Игрушка, Телиас... Верный слуга, таких тысячи, но этот был особенным. В нём таилась ненависть, которую я не видела, он был не просто одним из волков, он был благословен, и из-за этого, взгляд пал именно на него. Позади осталась разоренная деревня, пылающая под протяжный вой убегающих прочь людей, никто не приказывал им делать это, они подчинились насилию, они избрали его как свой единственный путь, и они бегут, двигаются дальше, не останавливаются ни на секунду, зная, что дальше еще более беззащитных, лишенных оружия и силы людей, некоторые из которых присоединятся к стае, а иные будут пищей. Они бегут на четырех лапах, с кусками плоти между кривых клыков, растущих прямо среди прежних зубов, выбивая и заменяя их, на них остатки одежды, но те срываются под ветром, они забылись, они потеряны... Их тела пылают, на месте ожогов расцветает новая шерсть, пальцы скребутся о собственные кости, стачиваются, меняются... Когти растут, боль, Телиас боится боли,