— Это кто?

— Понятия не имею, — шепнул я и вновь приложил палец к губам.

Алина поняла, что от нее требуется, и с испуганным видом замолчала. Страшилась, видать, незнакомца. Еще бы, возможно, именно этот человек и наворотил гору трупов в отеле «Чок Яша». Между тем невидимый нам человек продолжал подниматься, стали отчетливо слышны звуки его шагов, когда на его пути попадались камешки, скрипевшие под подошвой обуви. Он поднялся к развалинам храма, затем звуки его шагов стали удаляться и вскоре стихли. «Рано еще, рано!» — уговаривал я сам себя не торопиться. Выждав пару минут, поднялся и жестом приказал Алине оставаться на месте. Сам же, сняв обувь, босиком двинулся вверх по тропинке. Когда я вышел из кустов, моему взору открылась ровная площадка, выложенная древним камнем — очевидно, сохранившийся фундамент, половина первого этажа храма, и кое‐где зубья торчащих стен.

Человека нигде видно не было. Стараясь ступать бесшумно, я обошел по диагонали развалины храма и скользнул между двумя стенами. За ними вниз вела лестница с каменными ступенями. Я спустился до самого низа площадки, которая находилась на склоне горы. Уже в саму гору вел полуобвалившийся куполообразный вход. Я вновь остановился и прислушался. В гроте явно кто‐то был. Услышав звук металла о камни, я решил, что пора, и, уже не скрываясь, резко вошел в грот.

В помещении, примерно десять на десять метров, с каменными стенами и провалившимся потолком, сквозь который сочился свет, в правом дальнем углу спиной ко мне стоял человек, возле него на каменном выступе лежало нечто похожее на кейс. Но, однако, это был не кейс, а скорее ящик стального цвета, сделанный, как мне показалось, из сверхпрочного металла, скорее всего, титана или чего‐то подобного. Ящик был примерно сантиметров шестьдесят в длину и сорок в ширину. Он был раскрыт на две половинки, и его содержимое приковывало взгляд. Он был доверху набит ювелирными украшениями с драгоценными камнями, судя по ослепительному блеску, бриллиантами. Вид камней настолько завораживал, что мужчина даже не заметил, как я вошел.

— Привет, Николай! — громко сказал я.

Гуляев вздрогнул и обернулся. Его некогда красивое, привлекательное лицо, ныне побитое старостью, приобрело хищное выражение — нос загнулся, глаза сузились, резче обозначились морщины у рта.

— Ты все же догнал меня! — опустив голову, насмешливо проговорил он и посмотрел на меня тяжелым взглядом из‐под густых седоватых бровей.

— А ты думал, тебе удастся улизнуть? — тоже насмешливо ответил я и сделал шаг в его сторону. — Ты перехитрил всех, оставив свое сомбреро на лавке за столом. Это как в том анекдоте, когда начальник, придя на работу, вешает на спинку своего кресла пиджак, целый день мотается где‐то, а люди думают, что он на своем рабочем месте. И я, увидев сомбреро на лавке, на которой ты сидел, решил, что ты где‐то на яхте. И только много позже понял: чтобы добраться первым до бриллиантов, ты пересел на Острове разочарования на гулету «Нептун». Именно там наши яхты стояли рядом, туристы с обеих яхт смешались на берегу во время обеда, и у тебя была возможность перескочить на ту гулету, которая шла впереди нас, а следовательно, первой прибыла на Остров сказок.

— Ты не глуп! — со зловещей ухмылкой признал мои умственные способности Гуляев. — Жаль, что о твоих догадках так никто и не узнает! — С этими словами он выхватил из кармана складной нож и нажал на кнопку. Из рукоятки ножа выскочило длинное хорошо отточенное лезвие.

— Может быть, не будем прибегать к крайним мерам? — предложил я, примирительным тоном и сделал еще шаг вперед. Я вел себя с Гуляевым как вел бы себя с большой и сильной ощетинившейся собакой — не делал лишних движений, старался зря не провоцировать «селадона» на активные действия.

Но Гуляев вдруг крикнул:

— Стой где стоишь!

В этот момент за моей спиной раздался удивленный возглас Алины:

— Господи, что здесь происходит?!

Очевидно, девушка, все же не выдержав одиночества, нарушила мой наказ оставаться на месте и из любопытства спустилась в грот. Я шагнул в сторону, не сводя глаз с Гуляева и в то же время держа в поле зрения Алину — мало ли что может взбрести в голову девушке, увидевшей богатство, разложенное Гуляевым на выступе грота богини Дианы. Тюкнет сзади камнем по голове, а потом они поделят между собой драгоценности.

— Да вот, — проговорил я, делая еще один шаг в сторону «селадона», — Николай хочет рассказать нам, как он убил Светлану Буренину.

Девушка смотрела широко открытыми от страха и удивления глазами.

— Так Николай все‐таки жив? И это он убийца? — тихо и потрясенно проговорила она.

Гуляев, воспользовавшись тем, что я на секунду отвлекся от него, неожиданно выставил вперед нож и кинулся ко мне. Однако я был готов к нападению, отскочил в сторону, как тореадор, увертывающийся от удара быка, и «селадон» промчался мимо.

— Черт, Алина! Скройся с глаз моих! — заорал я, опасаясь, что Гуляев может изменить направление движения, подскочить к девушке и взять ее в заложницы, приставив к горлу нож. Тогда мне придется несладко. А в том, что я справлюсь со стареющим «селадоном» один на один, даже вооруженным ножом, я не сомневался. Но Алина и без моего понукания, увидев мчавшегося к ней, будто бык на красную тряпку, Гуляева, как ужаленная отпрыгнула в сторону и помчалась в противоположный угол грота, причем туда, где были сокровища.

Гуляев затормозил, развернулся и, держа на отлете нож, снова стал приближаться ко мне, но уже шагом. Он двигался, словно напружиненный, готовый в любой момент выбросить вперед руку, вооруженную ножом. И он выбросил ее с выпадом вперед, будто фехтовальщик шпагу. Я ждал этого момента, поэтому чуть отклонился, и нож проткнул пространство там, где только что была моя грудь. Затем схватил левую руку Гуляева за запястье, а правой ногой двинул его в пах. Он взвыл от боли. Готов парень! Я ударил его коленкой в лицо и, когда Гуляев разогнулся, добавил кулаком в челюсть. Нож даже не пришлось выхватывать у «селадона»: упав, Николай с такой силой ударился рукой об пол, что он сам выскочил из кулака. Гуляев был одет в рубашку и шорты, которые поддерживал матерчатый ремень. Я встал на одно колено, уперев его в грудь «селадона», несмотря на его протесты, выражавшиеся в размахивании рук и ног и попытке