Качаясь, главы Пантеонов, захромали в мою сторону.

— Прости, Гвинден, — покаянно прошипел Разиен. — Я потерял голову. Да. Ты многое сделал для меня, но ведь и я был щедр с тобой. Отдай мне его, — дрожащий палец навёлся на перо. — Ты не пожалеешь об этом выборе. Клянусь!

Чего стоят твои клятвы.

— ЗАТКНИСЬ! — завопила Аларис. — НЕ СЛУШАЙ ЕГО!

— ЗАМОЛКНИ, СТЕРВА! — кулак Разиена с хрустом ударил её в висок. — Я сделаю тебя богом под стать мне. Я создам лучший мир! Мир прогресса! Послушай, — он умоляюще прижал руки к груди. — Мне нужно это. Нужно!

Почти наркоман, умоляющий о дозе.

Аларис через силу полыхнула светом, отбрасывая своего оппонента в сторону.

— Я знаю, что у нас были свои разногласия, — вкрадчиво произнесла она. — Я была к тебе несправедлива, но на то была веская причина! Теперь ты сам видишь, какой хаос принёс Разиен в наш мир. Он говорит о прогрессе, но его прогресс оплачен кровью невинных.

— ОНА ЛЖЁТ! — проревел глава Тёмного Пантеона.

— Я здравомыслящая богиня, — игнорируя крик, продолжила девушка, — и я протягиваю тебе руку дружбы, — раскрытая ладонь вытянулась в мою сторону. — Отдай мне перо и давай забудем прошлые обиды. Я сделаю тебя полноправным богом!

— Ты убила Курта, — веско произнёс я.

— Что? — осеклась она.

Ненависть вырвалась из моего горла глухим рычанием.

Она даже не помнит!!

— Я помню! — судорожно затараторила Аларис. — Помню! Прости, Гвинден! Я виновата перед тобой! Но я возмещу! Я сделаю тебя богом!

Я медленно покачал головой.

— Ты откажешься от всемогущества? — неверяще прищурилась она. — От безграничной власти из-за какой-то собаки?!!

— Собаки? — горько повторил я. — Нет.

Напряжение в глазах Аларис спало. Мою секундное молчание она приняла за согласие.

— Хорошо, — с шумом выдохнула она. — Это…

— Из-за друга, — просто ответил я.

Они ударили совместно. Светом и тьмой. Ослепляя и сжигая.

Но моя рука уже двигала пером, и вслед за ним в воздухе, в самой реальности появлялись огромные слова, сочащиеся золотом.

БОЛЬШЕ НИКАКИХ БОГОВ

Аларис и Разиен вскрикнули. Покачнулись.

И упали на колени.

От их тел взлетали миллионы сияющих частиц. Миллионы светлячков. Прекрасное, завораживающее зрелище.

Опустив взгляд, я невесело усмехнулся. Потому что увидел, как мои собственные ступни начинают распадаться.

В тот миг, когда я сделал надпись, я уже знал, что так и будет. Потому что в этом заключалась последняя хитрость Разиена. Последний коварный план ублюдка. Что бы я ни сделал с богами, пострадаю и сам. Он пытался обезопасить себя, когда заставил меня выпить божественный ихор Малаака.

Он никогда не понимал меня. Не был способен понять. Я не гнался за силой ради силы. Она нужна была мне, чтобы защитить себя и тех, кто меня окружает. Мою семью. Моих друзей.

Я поклялся себе, что мой сын не будет жить в одном мире с божественными психопатами. С всемогущими моральными уродами, у которых цель всегда оправдывает средства.

Виашерон — это мир смертных. Это наш мир.

Лица Аларис и Разиена начали осыпаться вовнутрь полыхающими огоньками. До самого конца они выглядели изумлёнными и шокированными. Словно не могли поверить, что кто-то был способен отказаться от силы.

* * *

Близнецы почувствовали приход смерти раньше других.

— Вот так, братец? — добродушно проворчала Камарра.

— Просто не повезло, сестрёнка, — поддел её плечом Аррамак. — Просто не повезло.

* * *

Имдис понял, что эту гонку он проиграл. Его ненависть уняла чужая боль. Он подхватил Длань одного из Светлых богов и уволок её в укромный уголок. Жертва, подвешенная на десятке крюков, кричала долго, пока не сорвала голос. И не лишилась языка, конечно.

Он любовно осмотрел лезвие и приготовился нанести новый порез, когда силы покинули его. Тело больше ему не подчинялось.

Самое обидное, что он не испытывал никакой боли. Это оставило неприятный осадочек в его душе.

* * *

Аанке залечивала собственные раны, привалившись к стене разрушенного здания. Вечная соперница — Эстрикс — оказалась сильнее. Немудрено. Ей подчинялось всё Подземье. Хитрость же почитали жалкие тысячи, если не сотни.

С удивлением покосившись на начавшие растворяться ладони, темноволосая красавица скривилась. Некоторые вещи перехитрить нельзя.

Например, смерть.

* * *

Братиген с яростным криком врубился в тело Ксевенарра. Ему всё-таки удалось нагнать трусливого хлюпика. Тот визжал, пока топор вырубал куски из его плоти.

Бородач занёс оружие назад и услышал грохот, поскольку оно рухнуло на камни.

— Какого, едрить её в Бездну?.. — Братиген крутанулся на пятках и неловко упал на задницу.

Напротив него беззвучно смеялся растворяющийся Ксевенарр. Стучал рукой о землю и не мог остановиться.

— И сильный, и слабый уходят вместе, — издевательски оскалился уродливый задохлик. — Рука об руку. Есть в этом некая справедливость.

Братиген уставился на два исчезающих средних пальца, выкинутых Ксевенарром, и гулко захохотал.

* * *

Гефтия устало провела рукой по лбу. Женщина благоразумно не лезла в конфликт старших братьев и сестёр. Её ждали поля на юге Корлэнда, которые подверглись странной хвори. Пшеница и рожь прекратили созревать. Возможно, диверсия Тёмного Союза, с которой следовало разобраться.

Покровительница плодородия и землепашцев довольно оглядела золотистые поля и не сразу засекла, что её тело истаивает.

В её груди вспыхнула обида. Гефтия никогда и ни с кем не конфликтовала. Она всегда заботилась о смертных. Всегда берегла природу Виашерона.

Неизвестный враг незаслуженно выбрал её своей целью. Враг, которого она даже не видела. Кому она успела насолить? Когда?

Несправедливость углём сидела у неё под сердцем, пока оно не исчезло.

* * *

Теннет, покровитель красоты и искусства, провёл пальцами по струнам арфы, извлекая из прекрасного инструмента финальный звук божественной красоты. Не менее прекрасные слушательницы, девушки самых разных рас и народов, смотрели на него влюблёнными глазами. Он давно привык к этим взглядам и даже немного подустал. Однако репутацию следовало поддерживать.

— Дамы, — чарующе улыбнулся Теннет. — Кто хочет насладиться вместе со мной искусством любви?

Из уст любого другого эта фраза звучала бы глупо, если не сказать по-идиотски. Слушатель ощутил бы только стыд, да желание стереть этот эпизод из памяти. Однако светловолосый красавчик умел подать даже самую безвкусную нелепицу так, что остальные лишь согласно кивали.

Несколько