— Знаю-знаю; тебя там не было. Ты не имеешь никакого отношения к его смерти. Линг невиновна, настаивал твой брат. Как мы смеем спрашивать, какого черта наш драгоценный Ас оказался выброшенным в гавань? Потому что, видит Аллах, это не могла быть Королева Драконов. Она не такая сумасшедшая. — Ее игра в сарказм была сильной. — Я знаю, что сказал Ван. И мы обе знаем, что он всего лишь выполняет свой долг. Не могу сказать, что я бы сделала то же самое, но я могу уважать семейные ценности. — Она опустила подбородок, избегая моего взгляда. — И мы обе знаем, что это была ты.

Это было странно. Она ничего не значила для меня, но казалось, что мы были родственными душами, заключенными в тюрьму нашей собственной тьмы, нашей собственной формы ада.

Нам обеим было больно.

— Я не хотела. — Слова, которые вырвались у меня, преследовали меня. — Это был несчастный случай.

Она обдумала это.

— Несчастный случай или нет, — произнесла Ася, — он умер, и мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала. — Когда я прищурилась, глядя на нее, она не дрогнула. Ее тон был суровым. — Назови это компенсацией.

Я ни хрена ей не была должна. Но поймала себя на том, что спрашиваю:

— Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты убила меня.

Мой взгляд был жестким, и я удерживала ее взгляд долгую минуту, прежде чем из меня вырвался смешок. Но выражение ее лица оставалось неизменным. Я покачала головой и пробормотала:

— Нет.

Щека Аси Садык задрожала, когда она подалась вперед и проговорила сквозь стиснутые зубы:

— Не думаю, что ты поняла меня, Линг Нгуен. — Ее тон не оставлял места для переговоров. — Ты убила моего мужа. Оставила меня одну в этом мире, без мужчины, которого я люблю. И ты убьешь меня, бессердечная сука. — Она тяжело дышала через нос, и ее голос дрожал. — Это самое меньшее, что ты можешь сделать.

— Я пришла сюда не за этим, — сказала я ей, хотя так и было, но теперь, когда я поговорила с ней, все изменилось. Можете называть меня жестокой, но осознание того, что я не одинока в своем горе, скрепляло разбитые части меня вместе.

Если я шла по дороге страданий в тишине, то предпочла бы не делать это в одиночку.

Она пойдет со мной.

Лицо Аси скривилось, и она выплюнула:

— Я умираю. — Ее лицо сморщилось. — Ты понимаешь это? — ее отчаяние было очевидным. — Я обуза для своей семьи, Линг. Каждый божий день они приходят и уходят, и оставляют меня без моего гребаного достоинства. — Ее глаза засияли, когда она выпалила: — Я не сделаю этого с ними. Я не могу. Больше нет. — Выпрямившись, она шмыгнула носом, затем выпрямилась, повысив голос. — Итак, ты убьешь меня. И ты сделаешь это сейчас. — Она сделала глубокий вдох, говоря на выдохе. — Я готова.

Черт побери.

Прямо вздох всех вздохов.

Я действительно сочувствовала этой сучке. Но я стану ее убивать.

Я прошла немного и посмотрела сверху вниз на ее жалкое «я» в ее жалком инвалидном кресле с ее жалкой болезнью и твердо сказала:

— Я не убью тебя, Ася Садык.

Ее лицо снова вытянулось, но прежде чем она успела возразить, я положила ее пистолет ей на колени, нежно взяла ее руку и накрыла своей, положив поверх красавца из розового золота.

Почему я стала такой эмоциональной, я не знала. Эта женщина ничего не значила для меня. Мы не были друзьями. Мы не были семьей. Она была никем. И все же я чувствовала ее боль на личном уровне.

Наша агония была нашей связью. Прочная связь между нами. Будь я на ее месте, я бы тоже хотела умереть.

Черт.

Я хотела умереть, несмотря ни на что.

Я проглотила комок в горле и прошептала:

— Передай от меня привет Асу.

Ни секунды не колеблясь, я повернулась и вышла через заднюю дверь, закрыв ее за собой руками в перчатках. Не знаю, как далеко я успела уйти, когда раздался выстрел, но одиночество, которое я почувствовала, тяжелым грузом легло на мои плечи.

Снова одинока в своем страдании.

Лекси

Было около одиннадцати, когда раздался стук в дверь. Молли выбежала из своей комнаты с пистолетом в каждой руке и твердым выражением лица. Когда она повернулась ко мне, то строго сказала:

— Иди в свою комнату.

Так странно выполнять приказы няни, особенно той, которая была вдвое моложе меня. Но я сделала, как она просила.

Раздался еще один стук, а затем:

— Лекси.

В ту же секунду, как я услышала его, я вылетела из своей комнаты, и Молли выглядела взбешенной, когда распахнула дверь и рявкнула:

— Ты не знаешь, как звонить?

Юлий стоял на крыльце, его челюсть была сжата, а глаза были прикованы ко мне.

— Хватай свое барахло.

Тон Молли стал взволнованным.

— Что происходит?

Юлий повернулся к ней.

— Ася Садык покончила с собой.

— Ла-а-адно, — протянула Молли. То, как она это произнесла, подсказало мне, что она его не поняла.

Я тоже не поняла.

— Звонил Лука, — пояснил он. — Сказал, что на записи с камер наблюдения видно, что Линг находится в помещении. Через десять секунд после того, как сучка уходит, Ася убивает себя. — Обращаясь непосредственно к Молли, он произнес: — Через несколько секунд после звонка Луки Амохо сказал мне, что потерял ее из виду. Мы не знаем, где она. — Его глаза нашли мои. — Я не говорю, что это так, но не могу гарантировать, что она не направляется сюда, Лекс, поэтому мне нужно, чтобы ты поехала со мной.

Моя рука взметнулась к горлу, когда я слабо произнесла:

— Куда?

— Куда-нибудь, где тебя никто не тронет, — вот и все, что он сказал. — Ана взвинчена. Я не могу присматривать за вами обеими.

И поскольку я была напугана до полусмерти, я позволила Юлию поднять моего спящего сына с кровати и повести меня, как послушное домашнее животное, которым я и была в данный момент.

Когда мы подъехали к особняку на северном побережье Сиднея, точнее, к Уорривуду, я разинула рот. Это был не Дарлинг Пойнт, но он все равно был чертовски огромен.

Мои