***

Чистое небо окончательно скрылось за горами, и старший сын вождя Хатола вспомнил очередное прощание с родителями.

Всё было, как всегда: братья и сёстры смотрели на Воина Света с завистью, мама то и дело тайком плакала, а отец… Он будто видел перед собой не наследника, а своё прошлое. Которое ненавидел.

***

Хатол хлопнул Хадора по плечу и, уставившись в никуда отсутствующим взглядом, произнёс:

— Отомсти им. Отомсти за всех. Даже за тех, кого ты никогда не знал. Но пусть теперь все узнают тебя.

Втайне завидуя сыну, однако понимая, что не может оставить трон Дор-Ломина, наследник Магора снова вспоминал, как в последний раз виделся с отцом, как подвёл всех своей глупостью. Хатол никогда не говорил об этом вслух, однако в душе считал себя виновным в гибели родителя и соратников. Тяжкая ноша больше не заставляла заливать хмелем совесть постоянно, однако легче не становилась, и вождь мечтал об отмщении.

Пусть и не своими руками.

Пусть сын сделает то, чего не смог отец.

***

Дорога была хорошо знакома и не изменилась с тех пор, как Хадор шёл по ней впервые, ещё не в статусе командира отряда. Тогда мысли постоянно возвращали воспоминание о прощании с невестой. Но проблема была совсем не той, о которой пели в своих бессмысленно красивых песнях эльфы.

Юноше хотелось женщину.

А ведь предупреждали старшие товарищи, что лучше воздержаться от любовных игр перед долгой разлукой! Но как было устоять?

***

На глаза девушки навернулись слёзы, однако юная красавица с золотистой косой до пояса продолжала улыбаться.

— Я дождусь тебя, обещаю! Моя любовь будет хранить тебя в чужой земле! Я буду век верна тебе!

Казалось, невеста могла говорить бесконечно, и Хадор с радостью бы слушал. А ещё молодой будущий Воин Света хотел сделать Глирвен своей женой сейчас, до отъезда. Одни говорили, что так и надо, потому что чужую женщину вряд ли кто-то отнимет, а другие, напротив, утверждали, будто лучше оставить деве выбор и проверить её чувства. В конце концов, что если жених погибнет, а невеста — уже жена?

К тому же, иных неприятных проблем не избежать, если успел познать женскую ласку.

Головой всё понимая, юный Воин Света чувствовал непреодолимое влечение к прекрасному упругому телу, зачем-то скрытому под одеждой, не мог надышаться запахом волос и шеи, губы так и тянулись прикоснуться к бархатистой щеке. И решение принялось само собой.

***

Разлука оказалась невыносимой. Юный сын вождя в полной мере оценил то, о чём его предупреждали — ничто не может заменить любовь женщины. Вечером становилось трудно засыпать, утром приходилось искать укромное место, порой в пути очень невовремя начинали жать штаны, и ничего с этим поделать не получалось.

И однажды случилось то, о чём не предостерегали прямо, однако недвусмысленно намекали видавшие виды бойцы.

В тот день, такой же чёрный, как и все предыдущие, отряд после долгого перехода набрёл на небольшое поселение.

«У орков нет души, — успокаивали эльфы Хитлума воинов Дор-Ломина. — Они не дети Эру, и Творец не давал благословения на их жизнь. С ними можно делать, что угодно».

«Жизнь для них — страдание, потому что в Арде орки лишние, — говорил дивно сияющий менестрель. — Убивая их, вы избавляете больную плоть от вечной муки».

Как и все, Хадор охотно верил словам бессмертных соратников и командиров, поэтому, когда настало время исполнять приказ короля — уничтожать любые места обитания врага, не оставляя никого в живых и камня на камне, юный воин света не сомневался в правильности своих действий.

До определённого момента.

Орочье поселение оказалось действительно мирным и малообитаемым. Заметив вооружённых чужаков, жители вряд ли поняли, кто на них напал, но это было неважно: здесь, очевидно, привыкли к тому, что незнакомцы опасны. Никто не попытался оказать сопротивление — морготовы рабы просто похватали ценности и бросились врассыпную.

Поджигая дома, которые больше напоминали свалки, нежели обитаемые постройки, воины Дор-Ломина принялись стрелять вслед беглецам, догонять их и добивать, независимо от роста, возраста и пола.

Какая разница, если это просто страдающие куски мяса, непригодного даже для еды?

Бросив факел в кучу мусора, которая, видимо, была крыльцом, Хадор обнажил меч и побежал за одной из фигур, закутанной в грязные тряпки и визгливо орущей. Надеясь, что не пристрелят свои же по ошибке, сын вождя уже почти настиг врага, когда тот вдруг споткнулся и со страшным криком рухнул на мёрзлую землю. Упав, орк перевернулся на спину, задрожал и начал притягивать воину кулёк с добром, надеясь откупиться. Хадор замахнулся мечом, но вдруг присмотрелся и понял — перед ним не орк, а орчиха.

Опьянев от погони и пролитой крови, юноша, сам не зная зачем, придавил бездушный кусок мяса к камням, убрал меч и почему-то достал совсем иное оружие. Способность мыслить куда-то пропала, тело делало что-то совершенно независимо от воли разума.

Потом снова была кровь, погони, смерть, а ещё непонимание — как так вышло, что представитель великого рода Мараха изменил невесте с бездушным куском страдающего мяса?

Но соратники отнеслись с пониманием, мол, да ладно, с кем не бывает? Главное — после убил.

Конечно, это главное. Только Хадор не мог вспомнить, что было после того, как выплеснулось семя. В памяти вспывала лишь кровь на острие меча и какой-то безликий силуэт. Но другой.

А впрочем, не всё ли равно?

***

Теперь, следуя знакомой тропой и гораздо спокойнее иногда думая о жене, доме и детях, военачальник Хадор, сын Хатола из рода Мараха вёл за собой армию. Бессмысленные набеги и скучная разведка остались в прошлом — теперь только открытый бой! И месть за каждую сломанную судьбу.

Символ прощения

Дорога из Дортониона в Дор-Ломин показалась короткой и бесконечной одновременно. Покинув границы родной земли, Брегор неожиданно для себя вспомнил забытое ощущение безопасности, почувствовал уверенность, что на чужбине некому желать его смерти.

Договориться с вождём Хатолом о встрече оказалось непросто, однако всё решила одна маленькая ложь о том, что разговор глав племён эдайн необходим королю Финдарато.

Мрачная и зажатая после