– Что это? Наркотики предлагают?

– Нет, – говорит Эрика, – это лукум, он с медом. Это чтобы подкрепить наши силы после подъема в гору.

– А что теперь?

– Теперь? Ничего. Наслаждайся пейзажем…

Вокруг бескрайнее море – какое прекрасное зрелище. Ники молча им любуется.

– О чем ты думаешь? – К ней подходит Дилетта. Но тут же раздается «бип». Она получила очередное сообщение. – Извини…

– Это Филиппо?

– Да, он просто пишет, что идет на тренировку…

– Да не обманывай ты, я очень рада за тебя… То, что мне плохо, никак не помешает мне радоваться за подруг…

– Он пишет, что любит меня. И ждет.

Ники, улыбаясь, обнимает подругу. К ним присоединяется Олли. А потом и Эрика. Они все вчетвером стоят в обнимку и смотрят на море. А потом с криком бегут по дорожке вниз. И вот оно, море. Они бросают рюкзаки на землю, покупают арбуз у торговца, раздеваются и, брызгаясь, бросаются в воду. Выйдя на берег, режут арбуз на крупные дольки. И жадно поедают их. И так проводят они время до самого заката. Довольные, счастливые, свободные. Впереди – еще несколько прекрасных дней с приключениями, о которых потом будет приятно вспомнить. Потом… Потом они вернутся в Рим.

Глава сто одиннадцатая

Почти месяц спустя.

Родители Ники остановились перед светофором. Что это? Они остолбенели, ни слова не могут вымолвить. На площади висят огромные растяжки. И на каждой – Ники. Ники, спящая на животе, Ники с задранной попой, с рукой на полу, и, наконец, только что проснувшаяся Ники с всклокоченными волосами и с пакетиком в руке. Она улыбается. «Хочешь видеть сладкие сны? Съешь “Ла Луну”».

Роберто медленно поворачивается к Симоне.

– И когда это Ники снималась для рекламы леденцов?

Симона делает все, чтобы его успокоить. Она должна показать, что они с Ники все друг другу рассказывают.

– Да-да, она мне говорила… Только я не думала, что они такие большие будут…

Нельзя сказать, что Никин отец совершенно успокоился.

– Да, но фотографии какие-то странные… то есть непохоже, что это фотошоп; такое ощущение, что их украли… то есть… они явно сделаны у кого-то дома… ну, понимаешь? Она здесь в самом деле спит, а потом проснулась. То есть это та самая физиономия, которую я вижу по утрам вот уже восемнадцать лет…

Симона вздыхает:

– Да, они просто профи…

Роберто смотрит на жену немного спокойнее.

– Как ты думаешь, Ники здорово заработала на этой рекламе?

– Думаю, да…

– Как это – думаешь? Разве вы об этом не говорили?

– Но, дорогой, не могу же я приставать к ней с вопросами! Тогда она мне ничего рассказывать не будет…

– Ну да… ты права.

Но когда они подъезжают к дому, их ждет еще больший сюрприз. Там стоит Алессандро. И ждет их. Симона узнает его и пытается как-то подготовить мужа:

– Любовь моя…

– Что, милая? Мы забыли купить молоко?

– Нет, видишь того молодого человека? – Она указывает на Алессандро.

– Да, и что?

– Это тот как бы страховой агент, о котором я тебе рассказывала. И, что самое главное, это самый важный человек для нашей Ники.

– Этот? – Роберто паркуется.

– Да. Может быть, ты не согласишься, но у него есть свой шарм.

– Который он хорошо скрывает…

– Как остроумно. Дай я с ним поговорю, мы с ним уже знаомы. Подожди меня наверху.

Роберто ставит ручник и выключает мотор. Они выходят и идут к дому. Роберто проходит мимо Алессандро, а Симона останавливается перед ним.

– Я поняла, вы передумали и теперь хотите предложить мне сделать какой-нибудь необычный вклад…

Алессандро улыбается:

– Нет. Я хотел кое-что сообщить Ники. Я знаю, что она завтра возвращается. Можете ей передать это?

Алессандро протягивает ей конверт. Симона берет его и задумывается.

– Это причинит ей боль?

Алессандро молчит. И вдруг улыбается:

– Думаю, нет. Я хотел бы, чтобы это вызвало у нее улыбку.

– Я тоже. И еще больше хочу, чтобы это вызвало улыбку у моего мужа. – И, даже не попрощавшись, она проходит мимо.

Алессандро садится в «мерседес» и уезжает.

Симона входит в квартиру. Роберто ждет ее.

– Ну, что он хотел?

– Он мне дал это… – Она кладет конверт на стол.

Роберто берет его и пытается посмотреть на свет.

– Ничего не видно. Я открою.

– Роберто, не смей!

– Вскипяти немного воды, откроем его на пару.

– Да где ты вычитал такое…

– В детском журнале сто лет назад.

– Интересно, сколько моих писем ты так открыл…

– Одно только. Да и то это было до нашей свадьбы.

– Я ненавижу тебя! И что там было написано?

– Ничего. Там был какой-то счет.

– Надеюсь, ты хотя бы его оплатил?

– Нет, это был счет за подарок, который ты мне купила…

– Я тебя дважды ненавижу!

Роберто все еще крутит в руках конверт.

– Слушай, я его открою.

– Не смей! После этого твоя дочь возненавидит тебя! И не будет больше доверять тебе.

– Да, зато она будет больше доверять тебе. Потому что ты мне это запрещаешь. Я скажу ей, что мы чуть не поругались из-за этого, и у тебя будет еще больше очков! Мы будем как американские полицейские: один хороший, другой плохой.

Симона вырывает конверт из рук Роберто.

– Нет, твоей дочери исполнилось восемнадцать лет, она совершеннолетняя. Она хозяйка своей жизни: своих переживаний, мечтаний, иллюзий. Ее слезы, ее счастливые моменты – все принадлежит ей.

– Вот именно: я хотел бы только узнать, не доставит ли ей это боль.

Симона берет письмо и кладет его в ящик.

– Она сама откроет его, как только вернется. И будет рада, что мы ее уважаем. И может быть, обрадуется тому, что здесь написано. Надеюсь, по крайней мере. А теперь я займусь ужиом. – Симона идет в кухню.

Роберто садится на диван и включает телевизор.

– Вот именно это твое «надеюсь, по крайней мере» меня больше всего и волнует! Глава сто двенадцатая

– Эй, что ты делаешь?

– Я зашел взять кое-что. Не хочу оставлять документы в офисе.

Леонардо улыбается ему:

– Знаешь, Алекс, я давно не был так счастлив… В Японии нас ставят на всю линию. А теперь еще и Франция с Германией нами заинтересовались. Они уже послали нам документацию. Мы должны сделать кампанию с их новой продукцией: это стиральный порошок с шоколадным запахом… Пахнущий ментолом! Совершенная нелепость, по-моему. Но я уверен, что ты добудешь нам идею у своего помощника – народа.

– Думаю, тебе стоит призвать того