в Москву или оставаться? И я не знала, что выбрать. Я любила – и до сих пор люблю! – Питер, я провела в нём несколько упоительных лет, обзавелась многочисленными друзьями, продолжала переживать влюблённость в город, но мне… чего-то не хватало. Питер был в моём сердце, но сердца моего не было в нём. Город это понял. И в тот момент, когда я почти решилась вернуться в Москву, я встретила Владислава. И это… была любовь.

Я не знаю, с первого ли взгляда… наверное, да, потому что после того, как мы расстались, я думала только о нём. И Влад потом рассказал, что постоянно думал обо мне, считал минуты до нашей следующей встречи. И явился на неё с охапкой белых роз. И сказал, что хочет быть моим молодым человеком. А я так обрадовалась, что расплакалась. А ещё мы очень быстро поняли, что нам нужно не встречаться, а жить вместе. Именно поняли. Оба. Конечно же, наутро. Я не могла не произнести: „Ты придёшь вечером?“, а он улыбнулся и ответил: „Я боялся спросить“. Я снимала квартиру, он жил в своей, но мы почему-то не сговариваясь решили, что сначала поживём у меня. Не знаю почему. Мы не стали это обсуждать, а значит, так было правильно – ведь если чувствуешь, что так должно быть, значит, так должно быть. Таков закон.

Надеюсь, Феликс, ты простишь меня за такие подробности. Наверное, можно было обойтись без них, но мне приятны эти воспоминания. Это та часть жизни, думая о которой я всегда улыбаюсь. Обязательно улыбаюсь, несмотря ни на что…

Сейчас ты узнаешь, что я имею в виду.

Через неделю Влад перетащил ко мне достаточно вещей, чтобы каждый день не хлопать себя по лбу: „Я забыл запасную пару брюк!“ Мы стали по-настоящему жить вместе, и это были мои самые счастливые годы. Четыре упоительных года. Невероятных. Наполненных головокружительным ощущением полного погружения в любовь. Ты должен понять, Феликс: если мне доведётся завести семью, я никогда не стану сравнивать то, что будет, с тем, что было, но я никогда не забуду те четыре года. Никогда. И всегда буду улыбаться, вспоминая их.

Родители Влада влюбились в меня молниеносно. Мои родители пришли от него в полнейший восторг. Через два с половиной года отношений мы расписались. ЗАГС – в Питере, венчание – в Москве.

А ещё через год Влад разбился. Мы договорились встретиться, он опаздывал, спешил, на мокром асфальте машину занесло, затащило под грузовик и буквально разорвало. И Влада буквально разорвало. Я видела фотографии. Потом. А тогда, в тот проклятый день, когда мне сообщили, что Влада больше нет, у меня случился сильнейший нервный припадок. Затем возникли осложнения и следующую неделю я не помню… я провела её в больнице… и поэтому не была на похоронах, понимаешь? Не была на похоронах мужчины, которого любила.

Я его не хоронила. Пришла на кладбище потом, но не хоронила.

Так получилось.

Не хоронила…

Ты когда-нибудь был мёртвым? Чувствовал себя мёртвым? А я была. В ту минуту. В ту неделю. И пару месяцев потом. А когда поняла, что не умерла, что по квартире и улицам ходит не пустая оболочка, а временно опустевшая, что жизнь продолжается – тогда я стала бояться смерти.

Не знаю почему.

И не хочу анализировать.

В тот год поднялась шумиха вокруг профессора Соколова, убившего и расчленившего свою молоденькую жену, и у меня… У меня появился не просто страх смерти, а страх оказаться в руках убийцы-расчленителя. И не просто страх – меня стали посещать видения, в точности, как несчастную Вику.

В кошмарах я видела себя в небольшом, довольно тёмном помещении, за руки и за ноги прикованной к металлической стене. И видела мужчину в кожаном фартуке, маске и с бензопилой в руках. Знала, что этот мужчина меня не пощадит, но не имела возможности спастись. Не имела возможности сбежать. Не могла кричать – как это бывает во сне. И не могла двинуться с места. Во сне? Или наяву? В те мгновения эта деталь не имела значения, потому что я знала, что это происходит, что я буду зверски убита, и не важно, во сне или наяву. Не важно.

В первых кошмарах мужчина в фартуке ни разу не привёл свои угрозы в исполнение. Он приближался очень близко, так близко, что я видела свежую кровь на цепи и в меня летели её брызги, когда убийца запускал пилу, но то была чужая кровь. После этого я всегда просыпалась. А если бы не проснулась, то, наверное, умерла бы. Я думаю, у меня бы остановилось сердце – в тот миг, когда пила коснулась моего тела.

Проснувшись, я мгновенно осознавала, что видела кошмар, и быстро приходила в себя. Но нескончаемая пытка убивала меня, расшатывала нервы, вгоняла в депрессию.

Я быстро поняла, что мне нужна помощь, но не хотела обращаться к коллегам, потому что боялась огласки, боялась лишиться лицензии. Какое-то время я пыталась помочь себе сама, пыталась анализировать и продумать курс лечения, но вскоре сдалась, поскольку вспомнила о существовании онлайн-психологов. Обратиться к ним показалось мне хорошей идеей: я сохраняла инкогнито, но получала помощь, и я стала целенаправленно искать врача, ориентируясь в первую очередь на отзывы… Теперь я понимаю, что большую их часть писали сами врачи и их сотрудники, но тогда я не видела другого пути, и в конце концов остановила выбор на женщине, в резюме которой было сказано, что она окончила Московский университет… Я выбрала её, она назначила время, мы связались по Сети, и она… Она произвела великолепное впечатление опытного, очень внимательного профессионала. Она сразу спросила, как я хочу работать, я сказала, что инкогнито, она ответила, что в этом случае мы обе будем в полутени – чтобы быть на равных. Это показалось разумным. Я не назвалась, она представилась. Сказала, что её зовут Роза… но это оказалось ложью…

Впрочем, не будем забегать вперёд…

В конце первого сеанса Роза спросила, какой институт я закончила. Я ответила, что профильный, но не назвала его, Роза сказала, что чувствуется. И ещё сказала, что теперь понимает, почему я скрываю имя и лицо, и ей стало легче. В том смысле, что я не преступница, а просто опасаюсь за свою карьеру. Для меня проявленное ею понимание было очень важным. Я стала доверять ей. Она знала,