— Вы мне вот что скажите, следопыты хреновы: после того мужика, что в войну тут пропал, еще что-то подобное бывало?

— В смысле? — удивилась Ирма.

— Ну, в том смысле, что человек сюда пошел и не вернулся, пропал.

— Да вроде не было… А, Федя?

— И я не слышал, — подтвердил Федор. — А я бы знал, я же тутошний…

— Ну, ладно, — согласился Воронов. — После него не было… А до него?

— Мы-то откуда знаем? — кажется, слегка растерялась Ирма и сразу же спохватилась. — Тебе какое дело? Ты двери открывай! Тебя для того и привели…

Воронов выпрямился, приник к двери. Потом резко повернул массивную железную скобу, висящую на двери.

Постоял, прислушиваясь.

Потом, будто только сейчас дошел смысл сказанного Ирмой, пробормотал:

— Так ведь двери-то любой мог открыть, а ты меня аж из Первопрестольной притащила…

— Откуда? — приблизился Федор.

И в этот момент Воронов резко рванул скобу на себя, оставив Федора в проеме двери.

Из проема вылетели два языка пламени.

Грянули два выстрела.

Федор рухнул с простреленной грудью.

Ирма же, будто этого и ждала, схватила веревку, вытащила из-за спины пистолет и навела на Воронова.

— Немного ты выиграл, Воронов. Зато сейчас, если что, я на него все свалю…

39

— Ну ты жук, Воронов, — почти восхищенно сказала Ирма, прикрепив веревку так, что Воронову пришлось приподняться на цыпочки.

Веревка сильно давила, и Воронов предупредил:

— Долго я так не выдержу.

— А долго и не придется, — кивнула Ирма. — Вот сейчас схожу посмотрю, куда лестница ведет, и пойдем дальше.

— Сейчас-то я тебе зачем? — спросил Воронов лишь для того, чтобы что-то сказать.

Ирма и отвечать не стала, пошла.

Ее не было минут двадцать. Хотя, может быть, Воронов просто торопил время, понимая, что так он, в самом деле, долго не простоит.

Ирма вышла наружу злая, прошла мимо, даже не глянув в его сторону, — прошла в домик. Воронов окликнул — бесполезно.

В доме тоже была довольно долго и вышла такой же злой!

Подошла, отчаянно ругаясь:

— Ни фонаря, ни даже свечки, а там — глаза выколи, — будто пожаловалась она. — Что делать — ума не приложу…

— Так, давай попробуем в темноте, на ощупь, — предложил Воронов.

— Хочешь меня, как Федора, развести? — нарвался он на ехидную ухмылку. — Фигу тебе.

И она в самом деле сложила фигу.

— Ну, ты тут командир, ты и думай, — согласился Воронов, но не удержался. — Мне твоя веревка скоро… это…

— Воронов, хватит стонать! — насмешливо упрекнула Ирма. — Все твое хозяйство тебе больше не понадобится.

— Да хоть помереть с признаками мужика бы, — с искренней злостью ответил Воронов. — Вам лишь бы посмеяться…

— Ну, нет, Воронов, над тобой, как над мужчиной, я никогда не смеялась! Всегда только улыбалась, как дура. И вообще…

Что скрывало ее «вообще», Воронов так и не узнал, потому что Ирма упала так, будто кто-то врезал ей по затылку. Но никого рядом не было.

Правда, показалось, что отскочил на угол какой-то мешочек или мячик, но этого не могло быть…

Обморок, что ли?

— Ну, Воронов, считай, мы квиты, — послышался радостный голос Савы.

— Ты как тут? — спросил Воронов с интонацией товарища Сухова из «Белого солнца пустыни».

И Сава ответил на манер Саида:

— Стреляли.

— А ты слышал? В самом деле слышал? — уточнил Воронов.

— Ты меньше болтай, помоги мне, — сказал Сава, разрезав веревку.

— Погоди, я отолью, а то лопну, — убежал за угол Воронов.

— Скорее давай, а то…

— Что «а то»?

— Какая-то недобрая ватага сюда идет, — сообщил Сава. — Я их опередил не больше, чем на километр. Идут споро…

— Фонарь есть?

Сава удивленно посмотрел на Воронова:

— Фонарь? Зачем?

— Есть или нет?

— Ну… есть…

Дверь, недавно открытую Вороновым, Сава оценил «на большой».

— Сам смотри! Бревна, считай, только чуть обтесанные, петли кованые,