Шрифт:
Закладка:
– Угу! – отозвался Хью. Кислотный дождь. Надо же!
Когда он подходил к дому, как раз вернулась одна из бригад. Люди были скованы цепями.
– Его бумаги – фальшивка, – резко бросил капитан Ааронс. – Он никогда не служил в морской пехоте. Где он сейчас?
– Я думаю, его осматривает врач, – отозвался сержант. – У него язвы по всему лицу.
– Вытащи его оттуда и включи в рабочую бригаду, – приказал капитан. – Если, конечно, док не запретит ему разгребать мусор.
Работа продолжается
– Том! Это Мозес. У вас есть что-нибудь, чем мы можем воспользоваться?
– Откуда? Когда вырубили электричество, все полетело к чертям! Словно дубинкой по голове. Попробуй после этого что-то восстановить! А тут еще вы меня терзаете! До свидания!
Возвращение домой
Постепенно сложилось ощущение, что они вполне приспособились к этому странному новому миру… Часть города расчистили, и было официально заявлено, что их район вполне пригоден для проживания. Но он был такой пустой!
Как здорово – вновь вставить ключ в замочную скважину своей двери! Как здорово – войти в квартиру, которая когда-то давно была твоим домом и снова им стала! И им так повезло, думала Джинни. Пожары не дошли до их жилища, здесь никто не стрелял и никто ничего не взрывал.
Люди из армии на время разместили их в мотеле, за городом, и они делали полезную работу: она ухаживала за больными, хотя сама была не в лучшей форме, а Пит занимался регистрацией погибших и выдачей свидетельств о смерти – эта работа была ему знакома еще по тем дням, когда он служил в полиции.
Но все это так странно, так дико! Знать, что все квартиры наверху – пустые, все тридцать квартир в их многоквартирном доме… А на улице – никакого движения, ни одной машины ни вблизи, ни вдали; может, только армейские грузовики. И вообще, что делается по всей стране? Все здоровые мужчины мобилизованы и служат под командованием военных. Если они лояльны по отношению к администрации, то охраняют бригады рабочих, занимающихся разгребанием мусора и извлечением трупов; если не лояльны, они сами работают с мусором и трупами и их охраняют те, кто сохранил лояльность. Одни работают, другие охраняют, но трупов под завалами все еще много…
Хотя дом у них уже есть, и это так много значит! Нужно подумать, как бы привезти сюда Пита. Бензина для машины у них нет, но военные регулярно патрулируют их улицу, и Чаппи Райс, старый приятель Пита, может договориться, чтобы Пита каждый день привозили и увозили с работы. Пока кризис не завершится. Только вот завершится ли он?
Джинни думала обо всем этом так напряженно, что не заметила спрятавшегося за диваном человека.
– Не двигаться! – громко приказал тот. – Руки вверх!.. О господи! Да это Джинни!
Она резко повернулась и увидела, как он смотрит на нее из-за диванной спинки. Карл!
Но как сильно он изменился! Его почти не узнать! Стал намного старше; тонкое лицо прорезали морщины преждевременной зрелости. На нем был грязный черный свитер с висящим через плечо патронташем, в руках он держал охотничье ружье, направив его на Джинни.
Карл посмотрел на сестру, потом на ружье, и тут же словно груз прожитых лет упал с его плеч. Вскочив на ноги, он бросился к Джинни и обнял ее.
– О, Карл! Карл!
Джинни с трудом сдерживала слезы – ведь она была почти уверена, что ее любимый брат давно мертв.
– Но что ты здесь делаешь? – спросила она.
– Прячусь, – сказал он и, несколько отстранившись, усмехнулся. – А Пит с тобой?
– Нет, он… мы… мы жили в мотеле, но завтра…
Она быстро объяснила Карлу, что у них и как.
– Наверху все пусто? Круто! Тогда я могу перебраться в другую квартиру.
– Вряд ли. Они собираются заселить туда людей, у которых сгорели дома.
– О черт! – сказал он упавшим голосом. – Я – идиот!
– Почему?
– Видишь ли…
Груз нажитого опыта вновь лег на его лицо и плечи. Карл отошел к дивану и сел около своего ружья, поглаживая приклад.
– Приходится прятаться, Джинни, – сказал он. – Я из этой штуки застрелил пограничника.
– О господи! Карл!
Джинни всплеснула руками.
– Мне пришлось. Вышло так: либо он меня, либо я его. Мне нужно было перейти границу штата. Видишь ли, я был в Беркли и услышал о том, что творится здесь, в Денвере. И подумал: господи, да там же настоящая революция! Я буду идиотом, если пропущу это дело! Идиотом я и оказался.
Джинни печально кивнула.
– Но когда я увидел, что здесь реально творится, я понял, что это – не то. А назад, в Беркли, дорога была уже заказана. Тогда я вспомнил про тебя. Ты мне писала, что переехала, и я запомнил улицу. А номера не запомнил, поэтому я все тут осмотрел и нашел на табличке имя Годдарда.
Это было совсем нетрудно – не так уж много домов на этой улице!
Он сидел, глядя в пустоту.
– Но я действительно думал, что здесь революция! Как я ошибался!
– И что же ты собираешься делать?
– Да бог его знает! – устало ответил Карл. – Я – явный уклонист, у меня липовые документы, а еще и пограничника убил… Но у меня не было выхода, Джинни! Он назвал меня черным ублюдком и наставил пушку. Он бы меня пристрелил. Но я успел раньше. Наверное, мне нужно залечь на дно, пока не отменят военное положение, а потом свалить в Канаду или еще куда. Там, говорят, через границу есть тайная дорога.
Он замолчал, размышляя, после чего сказал:
– Если, конечно, Пит меня не сдаст.
– Он этого не сделает!
– Ты думаешь? Но он же полицейский, так? Вообще-то, я, наверное, свалял большого дурака, что все тебе рассказал, но просто я так давно ни с кем не говорил!
– Я понимаю, – отозвалась Джинни, и тут ее посетило просветление. – Пит, – сказала она, – работает в конторе, которая ведет учет жертвам. У него есть всякие официальные формы. Я уведу у него одну, и мы там напишем, что ты был отравлен и все еще не в себе – антидот не сработал. У нас таких дюжина за день. Их находят на улице, в полубессознательном состоянии, и они ничего не помнят.
– Вот как?
В глазах Карла загорелся огонек интереса.
– И что дальше? – спросил он.
– Притворишься, что у тебя не все дома. Будешь себя соответственно вести – будто ты немножко дурачок. Таких у нас ставят в рабочие
