— Давай, пошел выгонять скотину, да гони их в лес, пусть пасутся, приказал он. Повернулся, пошел в дом, приглашая к себе гостей.

Злость переполняла душу, но пленник сдержался, чтобы не ответить этим зверям, что смеялись над его беспомощностью. Он открыл ворота сарая и стал поднимать овец, выгоняя их во двор. Взяв толстую палку— погоняло, пошел вперед.

Овцы, блея и подзывая своих ягнят, поплелись за ним. Пленник шел по знакомой улице, уводя своих «подопечных» за околицу деревни, за которой сразу начинался лес. Там в лесу можно было разложить костер, набрать корений, поджарить их и немного утолить голод. Как-то летом, когда он пас овец на склоне горы, нашел старую солдатскую каску. Она была вся ржавая, но еще целая. Очистив песком стенки каски у горного ручья, он спрятал его под поваленным дубом. Летом, набрав земляники и листья смородины, он на костре заваривал в каске себе душистый чай.

Поднимаясь по тропинке, он стал срывать оставшиеся на ветках сморщенные ягоды шиповника, не ахти какая пища, но ему выбирать не приходилось.

Овцы разбрелись по поляне, высоко не поднимались, понимая, что если и есть трава, то она осталась только здесь на открытой местности, а там уже ее плотно упрятала, утрамбовала опавшая листва. Он собрал сухие ветки, сложил их шалашиком, под веточки подсунул пушистого мха, чиркнул запасенной спичкой. Языки пламени тут же полезли на веточки, обхватывая их со всех сторон, будто соревновались между собой, кто быстрее из них сожжет больше веток. Сверху он положил толстую ветку дуба, несколько обломков бука, а сам пошел к поваленному дереву за каской. Спустился к роднику, набрал воды, стараясь не расплескать, вернулся к костру. В пихтовом редколесье, где под деревом слитно стоял побуревший папоротник, лежала овца, у которой у ног блеял маленький новорожденный комочек. Мать уже успела его облизать, и теперь старалась заставить подняться с холодной земли. Ягненок неумело делал попытки, но тонкие ножки разъезжались в разные стороны, не могли устоять на одном месте.

Пленник подошел и взял на руки ягненка, прижал к себе теплый пушистый комочек. Овца встала и последовала за ними. У костра, из веток валежника он соорудил типа ясель и устроил туда ягненка. Мать-овца, видя заботу о своем чаде, успокоилась. Горный лес готовился к зиме. При малейшем порыве ветра сверху беззвучно и невесело сыпались красные, желтые, коричневые листья. Они падали, кружась, как бы прощаясь с летом, и напоминая пленнику о приближении суровых зимних дней. От сознания безвыходности человеку делалось на душе грустно.

После полудня, когда темные тучи стали надвигаться на горы, пленник собрал овец и погнал отару вниз домой, чтобы хозяева могли подоить овец и вынести им маленьких ягнят для кормления. Такой был заведен порядок. Подходя уже к воротам, он увидел, что навстречу идет родственница хозяина. Он несколько раз пытался с ней раньше заговорить, но все его попытки натыкались на упрямый взгляд больших миндалевых глаз. Младший брат девушки, рассказал ему, что его сестра воюет на фронте, и она убила много турков, а последний раз сама была ранена и попала в госпиталь.

Девушка сошла с дороги в сторону, пропуская овец. Когда пленник поравнялся с ней, она, прикрыв ладонью рот, тихо сказала:

— Ты должен бежать, они обещали вечером вернуться за тобой. Он хотел спросить ее, о чем она говорит, но девушка, ускорив шаг, поспешила прочь от него. По улицам сновали сельчане и ей, наверно, не хотелось, чтобы кто-то заметил, как она разговаривает с пленником.

Тревога охватила его, что делать, куда бежать, если у него даже нет теплой одежды, а без нее далеко не убежишь, по ночам становится очень холодно. Загнав овец в стойло, пленник прошел в свой угол, там к его приходу, обычно, лежал кусок черствого хлеба и кружка холодного чая. Иногда подкладывали и сыр. Но сейчас, под миской, он заметил клочок бумажки.

— Беги — было, единственное слово, написанное на листочке.

Пленник прошел в глубь сарая, и устало прилег на рваный матрац, стал лихорадочно обдумывать план дальнейших действий.

— Куда бежать? Как? Он ведь даже не знает направления. Где свои, где чужие. Мысли носились в голове, не находя ответа. Он вдруг представил, как его снова хватают и волокут в Шушинскую тюрьму, там бросают на бетонный пол, пропитанный кровью сотен замученных азербайджанских солдат, кто не сломился и мужественно противостоял врагу даже в тюрьме.

Перед глазами всплыло лицо омоновца Вугара из Сумгаита.

Когда в апреле 1994 года армянам на Тер-Теровском направлении нанесли жестокое поражение, охрана тюрьмы будто бы озверела окончательно. Как-то ночью, врываясь в камеры, они ударами дубинок согнали во двор всех пленных, кто еще мог ходить. Выстроив несчастных под проливным дождем, на середине плаца, армянин с отвисшим брюхом и совковой бородой, приказал принести флаг Азербайджана. Его холуи бросились выполнять приказание.

Пленные, стоящие в строю, не предполагали, для чего этому вурдалаку, понадобился флаг их республики. Но когда «вурдалак» скомкал в своих огромных, волосатых ручищах алое полотнище знамени, бросил на землю и стал в ярости топтать его, всем стало понятно его бессилие.

Измученные побоями и не посильным трудом, пленники в эту минуту невольно стали выпрямляться, глаза их смотрели на врагов, с ненавистью. Они сознавали, что где-то на фронте их боевые товарищи, надавали зуботычек этим хваленным фидаинам и теперь они вымещают свою злость вот таким способом.

Вдруг оттолкнув охрану, вперед вышел омоновец Вугар и прямо направился на того, кто вытирал свои поганые ноги, об святыню Азербайджана. Он резким ударом в грудь оттолкнул «вурдалака», нагнулся и бережно поднял флаг. Поднес его к своим разбитым губам и трижды поцеловал.

Ошеломленная его дерзостью охрана стояла на месте, пораженная мужеством солдата. Звериный вой «вурдалака», его страшная ругань, разом заставила охранников броситься на Вугара. Они сбили его с ног, истязая дубинками и коваными ботинками, пытались отнять флаг. Вугар, свернувшись калачиком, из последних сил сопротивлялся, не взирая на побои. Охрана клочьями вырывала из его рук полотнище, не в силах отобрать целиком. Кровь Вугара разлеталась вокруг, капли рассыпались в разные стороны, будто бы орошали землю живительной влагой одного из ее сыновей взращенных этой землей. «Вурдалак» видя беспомощность своих вампиров, выхватил пистолет и выпустил всю обойму по Вугару.

Вздох облегчения вырвался из груди отважного воина, подхваченный горным ветром полетел к его родным и близким рассказать о мужественном поступке одного из сыновей Азербайджана. Истязания