— Ещё один недоумок? — спросил стражник врат, когда конвой приблизился.

— Ещё один, — ответили ему сопровождавшие пленника сару-хэм.

— Не пущу. Сверху спустили указание новых в этом году не собирать. Их итак в избытке, обожрут нас за зиму. Отведите в сторону и забейте.

Скрюченный пленник смотрел в землю, ожидая исхода этой внезапно важной беседы. В любой миг его мог настичь удар обитым бронзой концом шеста.

— Это, конечно, можно, но ты сначала на морду его взгляни.

Сильная длиннопалая рука ухватила мимика за шерсть и дёрнула. Тот был научен терпеть подобное обращение и лишь крепче цеплялся за голову человека, дабы не разрушить прикрытие. Стражи ворот увидели странное красное, словно ошпаренное лицо, обратили внимание на ещё более странное платье.

— Мы поймали его сегодня неподалёку, странный урод.

— Тем паче не нужен. Ни учиться, ни работать не сможет.

— Этот урод смог близко подобраться к городу, и никто его не заметил. При нём было вот это, — один из конвоиров показал атам, — нож режет камни и дерево, будто они мягкие. Он не тупится и не ломается, мы проверяли. По виду — полированная бронза, но на деле… нам бы больше таких ножей, вот что!

Защитников врат постигли понятные сомнения, они не имели права решать вопросы особой серьёзности и нуждались в новых приказах. Внутрь, впрочем, конвой пропустили, но тут же отправили «наверх» вестового за указаниями.

Оказавшись внутри стен, в плотной слякотной тени, Тобиус стал жадно оглядываться.

Нижний город являл собою пример массивной и беспорядочной застройки, здания стояли как попало, образуя не улицы, а рисунок спонтанных трещин, больших и малых. Их строили из древесины и глиняных кирпичей грубого обжига; соломенные, черепичные крыши, уйма навесов тут и там, всюду суета и движение. Дымили трубы, перетаскивались грузы, велась стройка и ремонтные работы. И всюду царствовала грязь. Строители нижнего города не озаботились мощением улиц и летом, возможно, на земле росли травы, с приходом же осени почвы превращались в неглубокое болото.

По нему, правда, в городе мало кто передвигался, ведь на стенах большинства построек имелись укреплённые деревянные полки и пандусы, по которым можно было подняться прямиком на крышу, везде через улицы были перекинуты широкие дощатые мосты, — даже в своём доме, безопасном и надёжном, аборигены предпочитали держаться над уровнем земли. У больших зданий как правило не находилось входов на нижних этажах, чтобы симианам не приходилось спускаться, вместо этого двери и ворота располагались не ниже второго, а то и вовсе под самой крышей, на чердаках.

Самыми большими постройками являлись склады материалов и амбары, кои не имели на стенах удобных полок и были защищены высокими частоколами, по которым передвигались лучники. Остальные здания держались от них на расстоянии. Также во всех этих маленьких крепостях имелись собственные башенки, связывавшие жизненно важные точки инфраструктуры с системой подвесных дорог. О да, внутри города она тоже была. Подвесные мосты, — гибкие, как вне стен Ронтау, либо собранные исключительно из дерева, опоясывали сложной паутиной всё пространство над нижним городом. Передвигались по ним в основном сару-хэм. Пока внизу работяги перетаскивали тяжести в грязи, перебираясь с полки на полку, с крыши на крышу, Длиннохвостые повсюду зорко следили за ними.

Опорами для подвесных коммуникаций служили мощные столпы воздушных корней баньяна, на которые повсеместно опиралось это невыразимо громадное дерево. Вокруг некоторых из них вились винтовые лестницы, уводившие ввысь, к кроне, к широченным горизонтальным ветвям, где текла совершенно иная жизнь высокого города. Также в разных частях города симианы соорудили платформы-подъёмники для доставки наверх особенно тяжёлых грузов, в частности, — огромных кувшинов с водой.

Тобиуса едва ли не пинками загнали на верхотуру и заставили пробираться над грязью, по мостам и плоским крышам среди многочисленных симианов, обращавших на чужака не так много внимания. Там были и сару-хэм, работавшие на кирпичных мануфактурах, в кузницах, плотницких мастерских. Длиннохвостые занимались ремёслами, тогда как всякие инородцы выполняли самую тяжёлую работу: «подай, перетащи, не мешай, поди прочь». Цивилизация обезьян Дикой земли, судя по всему, остановилась в искусстве приручения животных на мясном и шерстяном скоте… Возможно, потому, что тягловых животных не так легко было затащить на верхотуру.

Пленника вели запутанными воздушными дорогами куда-то в юго-западную часть нижнего города, где здания становились всё ниже и всё малочисленнее, где в вершине холма зияло углубление, — нечто походившее на глиняный карьер, огороженный от остального пространства собственным охраняемым частоколом без ворот. Единственный вход и он же выход в свойственной себе манере сару-хэм расположили на вершине башни, которая являлась частью самого большого из виденных волшебником доселе фортов. Защищённая крепость с высокими стенами, через которые не перелезет ни один симиан, множество надзирателей с луками, а внутри… видимо, это была тюрьма.

Мост, ведший через частокол, был широк и полностью сработан из дерева. Тобиус ступил внутрь башни, спустился в охраняемые помещения и вновь выбрался на тусклый свет через нижние ворота, где прежние спутники наконец оставили пленника, предварительно разрезав верёвки. С той минуты он был предан заботам новых надзирателей.

Ими тоже оказались сару-хэм, но разительно отличавшиеся от всех прежних. Эти были совершенно лысыми. На мускулистых телах симианов не осталось тёмных волос, даже ресниц, зато неприятные мрачные лица серого цвета «украшали» непонятные татуировки. Эти обезьяны не носили шёлка, — только тёплые шерстяные вещи, а поверх всего — грязные пончо. В руках каждого имелось по оружию, похожему на обычный человеческий клевец, только целиком из дерева.

— Ты, урод, — прорычал один из симианов, указывая оружием вниз, на дно карьера, — пошёл туда!

Ослушание подразумевало много боли, это понимание пришло Тобиусу мгновенно, стоило лишь оценить злой огонь глаз, рисунок морщин на лбах и блеск слюны на клыках, когда губы обезьян растянула брезгливая гримаса.

— Иду, иду!

Тобиус поспешил вниз, сильно горбясь, преувеличенно тревожно оглядываясь. В стенах карьера виднелось множество тёмных проходов внутрь пещер, на многочисленных ярусах стояли деревянные конструкции с навесами, где толкалось множество обезьян, всюду царило оживление, все чем-то занимались под присмотром лысых надзирателей. На самом же дне карьера находилось множество разновеликих полусферических клеток, собранных из палок. Большинство пустовали, но в некоторых сидели симианы-одиночки,