груде пепла и вытащил медальон с красным рубином. Надев его на шею, он приблизился к стене и с трудом дотянулся до держателя давно сгоревшего факела. Дернув за держатель, он отошел на шаг.

Часть стены чуть-чуть отъехала, но застопорилась. Арким зачем-то сымитировал покашливание и одной рукой задвинул стену дальше в паз.

Открылся вид на длинный коридор, заваленный камнями, мусором и укутанный в толстый слой пыли. В конце коридора была каменная лестница. Поднявшись по ней, они оказались в холле дворца. Вся роскошь ожидаемо была покрыта слоем пыли, но кое-где, среди метрового слоя пыли и паутинных покрывал, проблескивала позолота.

— Что-то тут слегка грязновато, на мой взгляд… — Арким стряхнул с кожаного сапога пыльный комок паутины. — Сколько лет тут не убирались?

На стенах висели пейзажи и портреты с давным-давно окислившейся краской, с изображениями, которые невозможно разобрать.

— Это был наш семейный портрет… — Анкилу тронул картину с силуэтами шести человек. От прикосновения картина осыпалась трухой.

Анкилу отшатнулся.

— Похоже, что прошли сотни, многие сотни лет… — сказал Таргус. — Мебель и картины уже давно обратились в труху, осыпающуюся от веса паутины.

Мебель, к слову, уже осыпалась и лежала горками праха.

— Но… — Анкилу был подавлен. — Родители…

— Нужно выйти на улицу. — Таргус направился к двери, но добраться до неё не смог.

В месте, где каменный пол переходил в деревянный, он провалился.

— Ты цел? — с тревогой спросила подбежавшая к краю Спарк.

— Да, я в порядке! — ответил Таргус, поднимаясь из древесной трухи. — Здесь винный погреб!

— У-р-р-ра!!! — воскликнул Арким. — Ой. Разве это не та реакция, которую нужно показывать, когда речь о целом складе вина?

Остальные осторожно спустились вниз.

— Это вино заложил один из моих далеких предков… — Анкилу потрогал бочку, черную от помутневшего лака. Толстый слой лака защитил бочку от беспощадного действия времени. Но не её содержимое. Когда Таргус открыл медный кран, из него посыпался песок.

— Это даже не уксус. — заключил он, разглядывая песчинки, упавшие в ладонь.

Тут у Спарк появилось выражение лица, характерное для её «мгновенных озарений».

— Анкилу, ты знаешь какой год был, когда ты… э-э-э… умер? — спросила Спарк.

— 762 год от Формирования Тетрархии. — ответил он.

— Сейчас… — она завозилась со своим дневником. — Скажи-ка мне, дневничок, какой сейчас год от Формирования Тетрархии?

«Год 3891 от Формирования Тетрархии.»

— О№%еть! — произнес Арким, затем потупил взор. — Извините.

— 3129 лет… — опустошенно произнес Анкилу. — Что же произошло?

— Как называлось твоё государство?

— Лазурная Тетрархия.

— Дневник пишет… — Спарк вчиталась в появляющиеся строки.

"Лазурная Тетрархия — некогда располагалась на северо-востоке континента Тоснэш. форма правления — четверовластие, пожизненно правили четыре джати(визирь), передающие власть по наследству среди Фараохов(великих домов). Появилась Лазурная Тетрархия в результате мирного объединения четырех независимых Джататов, что позволило обрести невиданное доселе могущество и поработить прилегающие государства и даже несколько диких регионов за океаном. Летоисчисление велось с 1 года от Формирования Тетрархии. Обладая могучей армией, беспрецедентной экономикой и верными подданными, тетрархи диктовали свою волю всему остальному миру. Но не за это все боялись их гнева и молча сносили любые выпады и оскорбления, нет. Армию можно разбить, мощь экономики истощить, а подданных поработить. Поэтому главной силой и самым весомым козырем тетрархов была некромантия. По традиции, мертвецов не сжигали и не зарывали в землю, а бальзамировали и складировали в специальных склепах, чтобы в случае острого военного кризиса можно было пополнить армию десятикратным, а то и стократным резервом, который не нуждается в отдыхе, равнодушен к холоду и голоду, не бежит и не знает старости. Самыми великими магами Тетрархии были созданы четыре камня Мертвых. Один камень был способен поднять всех мертвецов в пределах одной провинции. Это было оружие последнего выстрела, так как обратной силы эти камни не имели. Стоит активировать камень, как в этой провинции всегда будут подниматься мертвецы, ввиду того, что камень черпает некроэнергию из параллельного плана, известного ограниченному кругу лиц как Нек. Камень конечно можно и разрушить, но уже выпущенного из параллельного плана запаса некроэнергии хватит для стабильного подъема мертвецов на тысячи лет. Доминирование государства Четырех длилось 762 года, до момента самого крупного конфликта в истории этой планеты. Объединенные армии олигархов Жрондии, Гермилской тирании и Гарийской республики бились против могущественной армии тетрархов, но терпели поражение за поражением, отвлекая их от истинной цели. За годы до этого в тетрархию были инфильтрированы тысячи фанатично преданных делу её уничтожения детей, которые выросли, сформировали тайную сеть и готовились к удару. Удар был подлым, но смертельным. Три из четырех камней Мертвых были активированы, а четвертый активировал уже сам последний выживший тетрарх, глядя на разрываемую мертвецами провинцию. Мертвецы не остановились на Тетрархии, а прошлись с мечом в мертвых руках по прилегающим к Тетрархии странам, вырезав и сожрав почти всё их население и откатив прогресс на столетия. Так закончилась история Лазурной Тетрархии, ныне лежащей в руинах'.

— Да… Грустная история заката державы… — произнес Арким. — Напишу об этом когда-нибудь книгу.

— Так вот что произошло… — прошептал пораженно осевший на пол Анкилу.

— Нужно выбираться с территории этой страны. — решил Таргус. — Как мы вообще тут оказались? Неужели Порталы так сбоят?

— Ну, как бы… Бездна, чувак… — протянул Арким. — Видимо этот малец был ей очень нужен, а тут ты, то есть мы подвернулись… Как-то так… Кстати, дверь вон там.

Он указал на дверь из черной бронзы наверху. Они выбрались из винного погреба и подошли к двери. Анкилу толкнул дверь, она не поддалась.

Бронза с честью выдержала испытание временем, но слегка вросла в землю, вместе с порогом.

— Дай-ка я. — подвинул мальчика Арким и ударил под двери кулаком. Она треснула и сложилась пополам.

Снаружи был вид, довольно величественный. Достойный пера художника вид зеленой травы лугов, серых камней пирамид, вилл и дворцов, разрушенных беспощадным временем. Картина вызывала двойственные чувства. С одной стороны это зелень, сияющая изумрудом красота лугов средней полосы. С другой, это рассыпающиеся укрепленные замки, незыблемые пирамиды с начинающими трескаться камнями, обрушенные крыши вилл, зияющими дырами в стенах. Складывалось впечатление, что это место бросили, бросили очень давно. Так оно и было.

— Я помню эти места другими… — проговорил Анкилу, глядя невидящим взглядом. Здесь