Глава 41. Непробиваемый

«Магические отвары и зелья» Арсениуса Джиггера. Год написания —1550. «Одобрено Министерством магии в качестве учебного пособия для первого курса школы чародейства и волшебства. 1981 г.» Издание сто сорок пятое, неисправленное и недополненное.

Снейп захлопнул книгу. Четыреста с лишним лет мэтр Джиггер витиеватым языком шестнадцатого столетия излагает длинный и сложный способ приготовления зелья от прыщей, который уже давным-давно нигде не используется. Не объясняя, почему нужны именно эти составляющие и отчего непременно в таком сочетании, а не каком-либо другом. Без основ, без элементарных понятий...

Интерес к предмету, с детства привитый матерью, кое-как примирял с отупляющей зубрежкой на уроках у Слагхорна. Правда, старик добросовестно пытался перетолковать архаичные понятия на современный лад и терпеливо объяснял наиболее сложные моменты. Но в итоге все упиралось в нерассуждающее запоминание. Вопрос «Почему?» получал год за годом неизменный ответ: «Так написано в учебнике. Неужели этого недостаточно?»

Класс, пользуясь задумчивостью учителя, хихикал и шушукался. Первокурсники Слизерина и Гриффиндора. Первый урок по Зельеварению. Новенькие учебники открыты на той самой странице с зельем от прыщей...

Выбор надо сделать прямо сейчас.

— Убирайте книги. И ответьте-ка мне на такой вопрос: какое зелье было самым первым в мире? Ну, у кого какие варианты?

Задумались. Смотрят недоверчиво, ищут подвох. Кто-то все-таки полез в учебник, надеясь, что там есть ответ.

— Зелье от прыщей? — робко предположила Селвин.

— Почему именно оно?

Тишина. Думать самостоятельно — непривычно, страшновато и не хочется. Но вы все равно начнете думать сами, другого выхода у вас просто не будет.

Испачканная в чернилах мальчишеская рука тянется вверх.

— Слушаю вас, мистер Руквуд.

— Сэр, мне кажется, это чай! Очень похоже на зелье...

— Правильно! Чай, а если брать шире, то отвар трав. А теперь вопрос, ответа на который точно в учебнике нет: как звали первого зельевара? Самого первого?

Хлопают глазами. Да, поторопился. По-хорошему, это надо спрашивать у семикурсников, и то не каждый ответит. Но зато никто не отвлекается: все усиленно соображают.

— Не перебирайте человеческие имена. Первого зельевара звали... Случай. Именно он уронил в котел с кипящей водой несколько ягод или листьев, или того и другого, а человек, который оказался поблизости, увидел, что вода поменяла цвет. А когда попробовал, то и вкус оказался другим, и свойства.

— А если уронить в воду курицу, то получится бульон, а вовсе не зелье!

О, а это уже гриффиндорцы — их в новом наборе десять человек.

— А если в ту же воду вместо курицы уронить щупальца растопырника? И, кстати, как ваша фамилия?..

* * *

Мышь сидела на столе и делала вид, что лежащий рядом сухарь ее совершенно не интересует. Самая обыкновенная мышь — мелкая, хвостатая... полосатая. В фиолетовую и желтую полоску. Фините Инкантатем!

Мышь почесала желтой лапкой за фиолетовым ухом и потянулась к сухарю. Снейп поскреб щеку и потянулся к кружке с кофе, но вспомнил, что он сейчас не у себя в кабинете, а в классе зельеварения и, следовательно, это не кружка, а чернильница. И мышь — не мышь, а трансфигурированный носок. Или леденец? Или все-таки мышь?

— Я больше не буду, профессор, — заныл стоящий перед столом второкурсник факультета Рэйвенкло Бернард Робардс. — Отдайте Флами, пожалуйста...

— Флами?

— Это сокращенно от Фламель, — торопливо начал объяснять Робардс. — То есть его сперва звали Мики, а когда шесть лет исполнилось, то папа сказал, что он долгожитель, как Фламель.

— И он всегда был полосатым?

— Нет, только последнюю неделю... А так он белый. Я его покрасил, чтобы миссис Норрис не съела. И еще он пахнет, как конфета, это ее с толку сбивает.

— Но Камилла Сэвидж — не кошка! Ее-то зачем было пугать? До сих пор в ушах звенит от визга...

— Я не пугать, я наоборот...

— Чем шерсть обрабатывали?

— Отваром золотарника и горечавки.

— А запах?

— Треть унции ванили развел в растворе тертого мыльного корня. Сэр, а еще я придумал новые невидимые чернила! Совсем-совсем новые, вы на Играх такого не загадывали, я точно помню!

Мышь догрызла сухарь и попробовала на зуб широкий рукав деканской мантии.

— Мистер Фламель сейчас отправится со мной на обед. Успокойтесь, Робардс, не в качестве угощения. Потом передам его вашему декану, а там уж он решит, что с ним делать. И жду от вас письменный отчет о чернилах — в качестве возмещения снятых с вашего факультета баллов.

* * *

Шутка и впрямь вышла школярской, и, будь здесь студенты, они бы немало удивились поведению своего декана. Но обедали они отдельно и потому ничего не видели. А между тем профессор МакГонагалл сначала совершенно по-кошачьи дернула рукой в сторону возникшей на столе мыши, а затем громко возмутилась:

— Что вы себе позволяете, Снейп? Немедленно уберите ее!

— И кто ж тебя так разукрасил, маленькая? — Спраут уже протягивала Фламелю кусочек сыра.

— Это один из моих постарался, — в тоне Флитвика слышалась неприкрытая гордость за студентов Рэйвенкло. — Оригинальное решение вопроса мимикрии.

— А что вы думаете насчет его возраста? — повернулся к нему Снейп. — Это же удивительно!

— Вы бы, коллега, не мышей разглядывали, а школьные часы с кристаллами, — вставила язвительное замечание МакГонагалл. — Учебный год не успел начаться, а у вас уже двадцать баллов в минусе.

— Минерва, не горячитесь, — мягко попросил Дамблдор.

Но Северус больше не обращал на нее внимания: изумрудов в колбе действительно стало заметно меньше по сравнению с рубинами и сапфирами.

— Я был бы очень признателен, если бы мне сообщили причину, по которой сняты баллы. И кем?

— Таким тоном, Северус, хорошо войну объявлять, — не меняя интонации, отметил Дамблдор. — Двадцать баллов со Слизерина сегодня снял профессор Фелпс. А причину он, конечно же, назовет сам.

Фелпс не спеша дожевал, аккуратно сложил на пустой тарелке