– Я не из их числа, сынок, я сам по себе. И я понимаю, ты расстроен. Просто говорю, что мне очень жаль. Я не хотел, чтобы это случилось с тобой, ведь у тебя вся жизнь впереди.

– Вся жизнь впереди не у меня, а у нас, папа. Это то, что я пытаюсь тебе объяснить.

– Она еще ребенок. Сама не знает, чего хочет.

– Нет, она знает. Она прекрасно знает, чего хочет. Она собирается получить диплом бакалавра. Сдать выпускные экзамены за месяц до рождения ребенка. И мы хотим пожениться как можно скорее.

– По меркам Каслбея вы все равно уже опоздали.

– Мне плевать, что подумают в Каслбее.

Доктор Пауэр нацедил себе несколько капель бренди.

– Это лекарство. Я время от времени его себе прописываю.

– Хочешь выпить за мое здоровье? За наше здоровье? – уточнил Дэвид.

– Не прямо сейчас.

– Новость тебя не шокировала.

– Не совсем так. Не знаю. Ты очень молод, Дэвид. У тебя только одна жизнь. Тебе необязательно жениться на Клэр, если ты этого не хочешь. Ты можешь проявить благородство и честность другим способом. Признать ребенка и обеспечить его содержание. Никто не приставляет тебе к виску дробовик. На дворе тысяча девятьсот шестидесятый год.

– Папа, ты все перевернул с ног на голову. Беременность Клэр не главное, это только часть общей картины. Я очень люблю ее, папа. Я никогда не захочу видеть рядом с собой другую женщину. И я не могу себе представить, что на Клэр женится кто-то другой. Видимо, я недостаточно хорошо объяснил.

– Тогда я дам тебе еще один шанс. Объясни это матери. Тебе придется посвятить ее во все подробности. Нет смысла делать это дважды.

– Может, мне тоже выпить целебного бренди?

– Нет. Я думаю, для этого разговора спиртное не требуется.

– Если я буду работать вместе с тобой, то тоже смогу выписывать лекарства. Сейчас я назначаю себе двойную порцию бренди.

Доктор Пауэр рассмеялся и плеснул Дэвиду бренди.

– Ступай, сынок.

– Разве ты не идешь со мной?

– Нет. Мне нельзя волноваться. Я пойду к себе в кабинет.

Агнес О’Брайен заметила, что на Пасху к ним в лавку заглядывало больше туристов. Владельцы туристических фургонов постепенно склонялись к мысли, что можно извлечь из своей собственности больше пользы, если путешествовать чаще одного раза в год. Поэтому Агнес не удивилась, когда услышала стук в дверь. Но очень удивилась, увидев на пороге Клэр.

– Почему ты вернулась? Ты не говорила, что приедешь.

– У меня неожиданно появилась такая возможность. И я приехала, – ответила Клэр.

– Ты не упоминала об этом в письме.

Агнес недоумевала: в ее мире люди сначала писали письма, сообщая о том, что они собираются делать, а потом делали это.

– Не упоминала. Просто мне внезапно выпал такой шанс. Я же сказала. – Клэр изо всех сил старалась быть с матерью терпеливой. – Может, выпьем по чашечке чая?

– Конечно! О чем я только думаю? Просто я тебя не ждала. Заходи скорее, давай сюда сумку.

– Ты выглядишь намного лучше. Как твоя нога?

– Я давно забыла о ней. У меня полно других забот, чтобы не думать о старых недугах. Слава богу, теперь я хожу нормально, даже хромоты нет.

– Это здорово, мама.

– Заходи и не стой там. Хватит глазеть по сторонам, будто ты здесь впервые.

– Где все?

– Отец уехал с Беном, чтобы помочь ему устроиться на работу. Надеюсь, у них получится. На перекрестке открывается новая автомастерская. Они ищут двух молодых парней. Обещают обучить их всему к лету, когда дела пойдут в гору. Отец отправился с Беном, потому что сам Бен не сможет правильно себя подать.

– Когда они уехали?

– Они условились встретиться с нужным человеком в шесть. Почему ты спрашиваешь?

– Хочу поговорить с тобой.

Клэр повесила на дверь магазина табличку «Закрыто».

Агнес поставила чайник, не наполнив его.

– Матерь Божья, ты беременна!..

Матери требовалось время, чтобы перестать плакать. Клэр успела наполнить чайник, вскипятить его, заварить чай, отрезать два ломтика фруктового кекса и найти пару бумажных салфеток, чтобы Агнес могла вытереть слезы.

– Как ты можешь сидеть здесь, такая бесстыжая, и говорить мне такое? Как ты смеешь? Это невероятно! – рыдала Агнес.

– Мама, я ничего тебе не говорила. Я просто кивнула, когда ты спросила про беременность. Ты сразу начала плакать. Дай мне сказать то, ради чего я на самом деле приехала…

– Ах вот как? Ты и не думала себя утруждать! Это, оказывается, вообще не новость. Мы должны были этого ожидать от такой заносчивой и высокомерной особы.

– Пожалуйста, мама. Дай мне сказать. Я выхожу замуж.

– Не поздновато ли?

– Нет. Послушай. Я собиралась выйти замуж в любом случае. Это просто означает, что мы поженимся немного раньше, вот и все. Честное слово. Я хотела рассказать тебе о свадьбе.

– Я тебе не мешаю, рассказывай.

Мать глядела на нее красными от слез глазами и не притронулась к чаю и кексу.

– Это Дэвид. Дэвид Пауэр. Мы поженимся через несколько недель в Дублине, а потом он вернется сюда. Ну то есть мы оба вернемся сюда. Его отцу стало нехорошо, и…

Агнес поднялась на ноги:

– Дэвид Пауэр! Сын доктора?! Это ему ты позволила лишить себя чести? Это он сделал тебе ребенка? Я не верю собственным ушам.

Клэр хорошо знала словарный запас матери. Она предвидела, что в разговоре с ней прозвучат такие слова, как «бесчестье» и «сделать ребенка». Но от этого было не легче.

– Я прошу тебя не отзываться так о Дэвиде. Сейчас он у себя дома, объясняется с родителями. Мы все равно собирались пожениться, и не надо обвинять его в том, что он меня обесчестил или опозорил. Мы оба этого хотели.

– Не хвастайся этим, ты, маленькая шлюшка. Не надо стоять на моей кухне, как потаскуха, и рассказывать, чего ты хотела, а чего – нет. Ты нас всех погубила, всю свою семью. Мы станем всеобщим посмешищем! Ты решила породниться с Пауэрами? Ни больше ни меньше? Неужели ты думаешь, что миссис Пауэр пустит такую, как ты, на порог? Неужели ты думаешь, что эта женщина позволит сыну, с его прекрасным образованием, жениться на дочери лавочника из Каслбея? Которая к тому же оказалась распутной девкой?..

Агнес скрипуче рассмеялась и продолжила:

– Так вот. У меня нет высшего образования, как у тебя. Я не окончила даже начальную школу. Но для меня ясно как день, что никакой свадьбы не будет. Они найдут объяснение. Распрекрасному Дэвиду Пауэру придется уехать за границу, чтобы завершить обучение. Или сыщется другой предлог. Не обманывай себя, девочка. Забудь про свадьбу. Тебе достанутся позор и ребенок, и его еще нужно вырастить. А нам – ничего, кроме насмешек.

Агнес снова заплакала. Клэр поймала себя на том, что жалеет эту худенькую женщину, которая плачет за кухонным столом, комкая салфетки.

Она старалась говорить как можно мягче:

– Мама, послушай меня. Я