***

Эленлотэ вспомнила, как постепенно короткие стрижки стали признаком разорения: многие попавшие в беду и оставшиеся без средств к существованию продавали в Мастерскую Очарования волосы, порой беря плату даже не мирианами.

Едой.

Видя, как загорелись глаза Халет и её подруг, эльфийка подумала, что лучше не показывать этим дикаркам парики, которые им не пойдут к лицам. Однако, так или иначе, главное сделано: женщин помыли, теперь можно будет нормально одеть и сажать в карету, не боясь, что всё внутреннее убранство придётся выбросить.

— Давай подарки! — прозвучало уже привычное, и посланница нолдорана Карантира просияла.

***

Среди усиливавшегося мокрого снега из подъехавшей кареты показались неуклюжие низкорослые силуэты. Морифинвэ хватило одного беглого взгляда, чтобы понять — перед ним лёгкая добыча.

Пожалуй, даже слишком.

Внезапно собственное нолдодранство

Когда снова стало не страшно выходить из дома и трудиться в Мастерской Очарования, Мидлос, к счастью не слышавшая вслед «вдова Серндора», запретила себе думать о плохом и принялась отвлекаться любыми средствами, порой слишком усердно занимаясь составлением смесей и масел, тратя чересчур много дорогих ингредиентов. Однако самой эльфийке это не казалось непомерно дорогой ценой — она готова была возмещать убытки, лишь бы с головой уходить в интересное дело. И не вспоминать.

— В Ногроде, говорят, свои мастерские открывать стали, — уловила вдруг Мидлос разговор вошедших в лабораторию работниц: травницы прислушались к ароматам полученных за ночь масел и одобрительно закивали. — Представляешь, подруга, мы начинаем терять прибыль! Раньше, когда Пилинэль жива была, против неё боялись идти, а теперь осмелели. Бородатые коротышки какую-то свою глину нашли, теперь уверяют, будто она лучше нашей молодит, а её запах старикам мужскую силу возвращает.

— Этого не может быть, — покачала головой Мидлос, — они скоро прогорят на своём вранье.

— Необязательно, — одна из эльфиек блаженно вдохнула запах, окруживший только что закупоренный пузырёк, — не все наугрим готовы ездить в Таргелион, а наши мастерские в Ногроде открыть так и не вышло — Дурин Рыжий утверждает, будто традиция не позволяет никаким чужакам постоянно жить в городах Кхазад. Гостить — пожалуйста! Торговать — сколько хотите! Но свои мастерские не открывать, только пользоваться ногродскими за плату. Если что-то для себя построишь — плати налог, добывать ресурсы — запрещено под страхом смерти. Пилинэль открыла на Гномьем Тракте двенадцать Мастерских, четыре из них были рядом с Ногродом, но всё равно, чтобы их посещать, нужно покидать город. Не все хотят тратить столько времени и средств на дорогу. К тому же у Кхазад сильна взаимоподдержка, как бы они ни ссорились между собой.

Дверь открылась и закрылась, в окутанном дивными ароматами помещении появилась старшая мастерица, уезжавшая по делам.

— Приветствую, мои золотые, — Нолдиэ сдержанно улыбнулась и села за стол. Проверив пузырьки и готовящиеся настои, эльфийка одобрительно кивнула, но тут же стала серьёзной и заговорила, понизив голос: — Вы слышали, что Младших перевозят на наши земли?

Мидлос удивлённо посмотрела на подруг. Те кивнули.

— Приказ короля, — продолжила старшая мастерица, — мы обязаны взять на работу хотя бы одного из них. Надеюсь, вы понимаете, что я не допущу дикого человека до наших гостей и наработок. Мы возьмём одного. И этот адан будет чистить нам крыльцо от снега, подметать дороги, проверять крышу и мыть фасад. Оплата тоже будет символическая.

— Их невозможно обучить? — осторожно спросила травница.

— Как говорят те, кто уже имеет дело с эдайн, Младшие не успевают стать искусными в работе — слишком мало живут.

***

— Нам обещали дворцы, а привезли в лес какой-то! — Халет осмотрелась и, подбоченившись, топнула.

Стоя впереди своих подруг, женщина всем видом демонстрировала попытки завоевать превосходство над эльфами. Одетая в шерстяное строгое платье цвета молодой моркови, в тёплом тёмно-коричневом плаще и расшитом шарфе, спрятавшая собственные волосы под кудрявый гномий парик, женщина из племени халадинов могла бы казаться своей среди лесного лагеря, если бы не взгляд.

Смотрела она глазами озлобленного падальщика, отчаянно ищущего зловонную мертвечину среди спелых золотых колосьев.

Бесцеремонно заглянув в первую попавшуюся палатку, Халет с торжеством полководца-победителя отыскала на полу соринку, на пологе — пятнышко, а на столешнице — царапинку. Дикарка злорадно просияла, и Карнистир всё понял.

«Ты хочешь видеть грязь в эльфийских землях. Это будет приносить тебе извращённое удовлетворение, возносить тебя в твоих глазах. Что ж, будь по-твоему».

— Лес — творение Владычицы Кементари, — назидательно произнёс король, уставившись в лишённые сияния карие глаза. — Йаванна Кементари — одна из создательниц земли, на которой мы живём, и ты готова ставить её искусство ниже эльфийского? Это неправильно, Халет.

Дикарка смутилась, на лице сквозь украшаюшие белила и румяна начал проступать гнев.

— Объединившись с эльфами, твой народ обретёт знания, — таргелионский король, пригласивший гостий в свой шатёр, указавший, куда садиться и что брать, теперь наблюдал за тщетным поиском изъянов, отчаянной злостью и самодовольной радостью, когда вдруг на фонаре или подсвечнике обнаруживалась пылинка.

Халет и её подруги расселись максимально по-хозяйски, однако сказалось обучение эльфийки — все трое выпрямили спины и не раздвигали ноги.

— Зачем нам знать имена тех, кто придумал деревья? — спросила леди-вождь, и Карнистир едва не расхохотался.

— Потому что у всего в мире есть и имена. И у самого мира тоже. Знать правильные слова — жизненно необходимо.

— В неурожай меня твои знания не накормят!

— Зато накормит дружба с эльфами, а для нас знания важны, даже если они кажутся бесполезными.

— Слушай, нол-до-рна, — Халет очень старалась произнести заученный титул правильно, однако попытка провалилась, — твои с оружием нас защитили, помогли с домами, но это не значит, что мой народ тебе обязан.

На этот раз Карнистир расхохотался вслух, и женщины испугались. Если бы при них были ножи, дикарки бы уже бросились в атаку, но ничего опасного взять с собой им, разумеется, не позволили.

— Вы живёте на моей земле, — сказал, отсмеявшись и выдержав зловещую паузу, король, — не зная об этом. Именно поэтому вам помогли мои воины — они защищали не вас, а МОИ границы. Вы — такие же мои подданные, как эльфы, поэтому обязаны работать на меня. Вы обязаны отдавать мне часть урожая или нечто иное, чем обогащаетесь за МОЙ счёт. Поверь, Халет, не работая на меня, пытаясь жить только за счёт огорода