Шрифт:
Закладка:
— Юпитер, — коротко сказал астроном, не отрываясь от экрана.
Неожиданно появился тот же самый круглый пульт, около которого они стояли, и знакомый экран был в середине его, только его опоясывало не три, а пять окружностей, и огоньков было больше, как сразу заметил Калве. Раин не успел удивиться, как вдруг на экране возникли знакомые уже три кольца…
Калве осторожно отошел от экрана: ему не терпелось проверить, с какой нагрузкой сейчас работает машина. Он шел от шкафчика к шкафчику. В них сосредотачивались результаты громадной работы, протекавшей в десятках наполненных серым веществом ящиках тридцати секций машины. Да, вот теперь она работала на полную мощность: везде бушевали голубые линии…
Калве заглянул в одну из секций: серая масса показалась ему охваченной холодным голубым пламенем. Затем торопливо возвратился к экрану, от которого все не мог оторваться Раин.
— Что? — спросил его Калве.
— Снова переигрывает… — почему-то замахав рукой, едва слышно ответил Раин.
Теперь на экране два шарика вращались вокруг Марса.
— Второй — Фобос… — проговорил Раин. Калве кивнул.
…Ракеты стартовали с меньшего шарика — Деймоса — ко второму. Их было двадцать пять, промчавшихся одна за другой. Затем второй шарик, Фобос, начал быстро вырастать в размерах, оболочка его стала прозрачной, сквозь нее виднелись ракеты, втянутые с поверхности Фобоса вовнутрь, и какие-то непонятные гигантские установки…
Потом обоим показалось, что на экране сверкнула молния: от Фобоса метнулась, уходя в пространство, тонкая ярко-оранжевая линия, конец ее терялся где-то за пределами экрана. Шар окутался туманом — Калве уже подумал было, что машина не выдержала напряжения и испортилась. Однако изображение медленно очистилось.
Шар висел на своем месте, но ракет в нем не было, хотя по-прежнему большую часть его объема занимали какие-то аппараты. Оранжевая линия заметно побледнела, но все еще оставалась ясно различима.
— Что это значит? — спросил Калве. — Опять с начала?
Раин напряженно всматривался в экран, карандашом наносил какие-то точки на листок бумаги… А на экране промелькнула водяная гладь, взволнованная ветром, потом равнина, озаренная зеленоватым светом. И все исчезло. Экран погас.
Калве и Раин молча сидели еще минут пять. Экран не оживал.
Раин с трудом перевел дыхание. В баллонах кончился кислород. Надо было спешить в ракету.
— А работа? — спросил Калве.
— Придется прийти еще раз… И вообще — к черту данные! Вы можете попытаться объяснить, что это нам показывали?
— Я думаю, — сказал Калве, — что этой рукояткой машине задается определенный режим работы. Режим, при котором логическое устройство может анализировать события, записанные в его памяти и преобразовывать их в видимое изображение…
— А это возможно?
Калве умолк. Как это делается? Чувствуется, что это не просто запись: машине приходилось иногда возвращаться к какому-то событию и начинать с начала, то есть при помощи логических выкладок восстанавливать происшествия, сведения о которых почему-то не были для нее закодированы. Смешно сказать, но временами казалось, что машина и вправду мыслила, тут же, на экране, исследовала различные варианты и отбрасывала менее вероятные. «Конечно, это тебе так кажется», — одернул себя Калве. Очень многое надо еще понять, разобраться, что это — кадры о прилете ракеты с Марса: документальная запись или отвергнутый вариант? А промелькнувший метеорит? Что обозначали затухающие стержни? То, что двигатели звездолета вышли из строя?
— Так… — сказал Раин. — Но при всех неясностях вы понимаете, что мы обнаружили? Мало того, что Деймос — не спутник, а звездолет. Это даже не главное…
— Что же главное?
— Главное — то, что звездолет отсюда уйти не смог. А в то же время ни ракет, ни экипажа здесь нет… Куда они делись? Если верить тому, что показала нам машина, они ушли на Фобос, а оттуда были переправлены дальше. Ведь сам Фобос до сих пор обращается вокруг Марса, значит он никого не увез. Может быть, он вообще не звездолет, а что-то другое? И в то же время ракеты отправлены… Это позволяет думать о вещах совсем уж фантастических…
— Каких же?..
— Боюсь сказать, но не исключено, что ракеты и люди переправлены куда-то в другое место способом, который… Впрочем, сие для нас с вами пока — книга за семью печатями, чистая фантастика… Но все это настолько важно, что нам надо как можно скорее сообщить об увиденном на Землю: мы одни не можем оставаться хранителями таких бесценных сведений. Вся надежда теперь на Азарова…
13
Азаров в это время был далеко от них. Нагрузившись запасными баллонами с кислородом, он уже успел обшарить многие помещения Деймоса.
Он начал поиски с того отсека, в котором был найден счетчик. Да, возможно, ракета когда-то и была здесь, но никаких следов ее пребывания не осталось.
Куда она могла исчезнуть? Где искать ее? Очевидно, если ее куда-то перетащили — разумеется, в разобранном виде — то тащили ее не через коридор… А для чего вообще могли ее разобрать? Ну, хотя бы для изучения. Вполне возможно. Впрочем, кому ее здесь изучать?
Во всяком случае, надо было найти иной ход из ангара. Поиски заняли около часа и не увенчались успехом до тех пор, пока Азарову не удалось проникнуть в один из боковых люков — судя по происшествиям в их ангаре, за ними должны были находиться роботы.
Действительно, конусы автоматов стояли за дверью без движения — будто дремали в ожидании… Азаров осторожно пробрался между ними. Ход упирался в широкую вертикальную трубу, уходившую вверх и вниз, насколько видел глаз. Азаров с минуту стоял перед ней. Очевидно, это был путь в верхние и нижние ярусы. Шахта для лифта? Но где он? Как его вызвать? Никаких признаков, только прямая блестящая полоса убегает вверх и вниз по стене трубы. Все-таки, какая неосторожность: одна ступенька — и ход, по которому он пришел, обрывается в трубу. Сорваться с такой высоты — пусть ускорение силы тяжести здесь намного меньше земного — все равно, наверное, опасно…
Другого пути, очевидно, не было, и Азаров в конце концов заключил, что это — не для людей. Эти автоматы могут летать — вот пусть они и летают, а ему ломать здесь шею вовсе ни к чему. Раз нельзя попасть наверх — значит, нельзя…
После этого он, с завидной непоследовательностью, ступил на ступеньку. Взглянул вниз. Внезапно сильное головокружение заставило его закрыть глаза, когда же он открыл их, то сразу присел, инстинктивно защитив голову руками.
Сверху, из вертикального хода грозили упасть прямо на него нависшие над
