И теперь он звонит каждую неделю, в одно и тоже время и расспрашивает у неё, как она живет, на что она с удовольствием ему отвечает, а он дает ей искренние советы, от всей души желая помочь ей безоблачно жить и обрести счастье. Правда первые два дня, после такого разговора с ним, разрывается от боли сердце, но потом проходит и она привыкает.

Будь что будет! Так не должно продолжаться. Это всё не правильно. Полная решимости, что пришло время всё менять, она была готова расстаться и этим же вечером запланировала устроить объяснения Алексу. Окончательно и бесповоротно!

Прошло еще несколько дней, она прекрасно понимала, что Алекс как дитя наслаждается каждый день их отношениями, которые близки к идеалу. На каждый его поток нежных слов в её адрес, а с ним такое случалось, часто, каждый раз она взаимно отвечала, используя чуть ли не весь прочитанный ранее литературный запас лучших книг. Ей было легко говорить ему о любви, в ответ его пылким чувствам, она привыкла, что каждая мысль им озвучивалась по прежнему, особенно о том, какая сильная и невероятная любовь к ней в его израненном сердце теперь жила.

Не было повода, ведь он так старался понравится ей, используя все известные способы обольщения, букеты цветов, конфеты, ужины в ресторанах, прогулки и всё самое лучшее, чем наслаждаются в романтический период почти все влюбленные пары.

Как сказать? — Я не люблю тебя. Всё это время я притворялась, а на самом деле… Нет! Не так. Не надо.

Вечерами она слушала признания от Алекса, что он так счастлив, что он так рад, и его сердце переполняют прекрасные чувства, она отвечала- «Я знаю, я то же, я так же…каждый раз.

А потом погружалась в воспоминания о другом. Ей часто вспоминалось стихотворение Роберта Рождественского.

— Отдать тебе любовь? — Отдай!

— Она в грязи… — Отдай в грязи!..

— Я погадать хочу… — Гадай.

— Еще хочу спросить… — Спроси!..

— Допустим, постучусь… — Впущу!

— Допустим, позову… — Пойду!

— А если там беда? — В беду!

— А если обману? — Прощу!

— "Спой!" — прикажу тебе.. — Спою!

— Запри для друга дверь… — Запру!

— Скажу тебе: убей!.. — Убью!

— Скажу тебе: умри!.. — Умру!

— А если захлебнусь? — Спасу!

— А если будет боль? — Стерплю!

— А если вдруг — стена? — Снесу!

— А если — узел? — Разрублю!

— А если сто узлов? — И сто!..

— Любовь тебе отдать? — Любовь!..

— Не будет этого! — За что?!

— За то, что не люблю рабов.

8.

Достижение целей не главное- важнее радость от жизни! Главное это получать удовлетворение и любить жизнь. — Какие хорошие слова, кто их сказал? — Не знаю.

Вечер обещал быть томным.

Как обычно, к шести часам она готовила ужин на своей кухне. Ей нравилось готовить, у неё это получалось непринужденно и легко, а главное быстро. Как и любая девушка, которая следила за собственной фигурой, всю свою сознательную жизнь, она придерживалась диеты, основой которой была фраза- надо меньше жрать! И у неё всегда это получалось.

Быстрее всего готовиться жаренная курица в духовке. Вообще ничего не надо делать, разморозила, положила на большую сковородку, подлила немного водички, посыпала специями, посолила и на среднем огне она готовилась сама, иногда надо было доставать и для сочности поливать сверху жиром, который из неё выливался. Обязательно в самом конце добавить чеснок, потереть его на терке в блюдце, разбавить немного водой и залить этой смесью готовую курицу, выключить духовку и наслаждаться самым вкусным на свете и аппетитным ароматом, который раздавался щедро и был узнаваемый всегда.

Алекс открывал дверь своим ключом, и любил подшутить, если она в это время возилась на кухне, шумела вода в раковине, она не замечала того что он пришел, не слышала звука открывающейся входной двери. И как-то он подкрался тихо и незаметно, пока она мыла тарелки, и слегка прикоснулся к ней, в момент, когда она это совсем не ожидала. От испуга, у неё едва не остановилось сердце, и она так злилась на него, когда он смеялся, не понимая совершенно, какое причиняет зло, таким неразумным поступком. Это было пару раз, за что она ругала и просила больше никогда так не делать.

Сейчас она прислушивалась, не открылась ли входная дверь, смотрела на часы в ожидании.

Дверь открылась. Она поспешила в прихожую, Алекс спешно раздевался, его явно манил аромат как можно быстрее приступить к ужину.

— Как вкусно пахнет!

— Раздевайся пока, а я накрою на стол. — поспешила нарезать салат из свежих овощей, вместо гарнира и выложила на огромное блюдо зажаренную курицу, которая ждала своего торжественного выхода к столу и легонько в горячей духовочке еще скворчала.

Перед смертью, приговоренного принято хорошо накормить. Как только всё было съедено, выпит чай с шоколадными печеньями, она глубоко вдохнув полной грудью воздух произнесла фразу:

— Нам надо расстаться.

— Что? — переспросил он, прекрасно услышав с первого раза.

— Нам надо расстаться! — повторила она.

Голова медленно начинала кружиться, всё немного поплыло, как после выпитого алкоголя, но в этот вечер они не выпивали. От удушья нечем было дышать. Алекс встал и открыл окно.

— Жарко.

— Да действительно. Весь вечер духовка была включена. На кухне не хватало свежего воздуха. Они только в эту минуту заметили оба.

— Почему? Что не так? — у Алекс начинали появляться масса вопросов. Ответов, на которые не было. Она ничего не объясняла ему. Не хотела говорить правду. Ей казалось, что этого достаточно, просто одного решения. Что не придется объяснять, в такой момент не требуется подробностей. Ей казалось, что достаточно просто сказать, что она хочет расстаться. Какая разница, по какой причине она решила поступить так. Она была уверенна в том, что это легко. Как киллер, делающий свой выстрел. Не объясняя жертве, по какой причине он его убил.

Алекс хотел объяснений. Она не знала, что сказать. Тон разговора повышался и накипал с каждой минутой. Это уже были не разговоры, а крики, и сцена на удивление была артистичной, такой как если бы актеры разыгрывали на сцене трагедию для зрителей. Никого не было, кроме их двоих, а театральное действие продолжалось.

Это были крики, затем вопли, с бросанием на пол одежды, разбитой посудой, угрозами, словами оскорбительных унижений, потом он стоя на полу, буквально ползая на коленях за ней, умолял, вызывая омерзительные ощущения. Лучше бы она сама умерла. Как невыносимо было всё это трагическое театральное действие. Шекспир бы перевернулся от восторга, поднялся бы с того света