Длительное пребывание во Франции (1664–1666) подтвердило его классические пристрастия, но восхищение церковью Франсуа Мансарта в Валь-де-Грасе склонило его к добавлению барочных украшений на фасады; он вспомнил о куполе Валь-де-Граса, когда перестраивал собор Святого Павла.

Он вернулся в Лондон в марте 1666 года. В апреле по просьбе епископа Шелдона он разработал план ремонта разрушающегося собора, которому на тот момент было почти шестьсот лет. 27 августа комиссия по ремонту собора Святого Павла приняла план Рена. Через две недели церковь была разрушена во время исторического пожара в Лондоне; расплавленный свинец ее крыши потек по улицам.

Этот пожар, уничтоживший две трети столицы, предоставил архитектуре возможность, невиданную со времен сожжения Рима. Пожар еще тлел, когда Рен предложил Карлу II величественный проект восстановления города. Карл принял его, но не смог найти на него средств, к тому же он вступал в конфликт с могущественными правами собственности. Рен занялся другими проектами. В 1673 году он подготовил классический проект нового собора Святого Павла. Глава собора возразил, что проект напоминает языческий храм, и призвал Рена придерживаться готического стиля старой церкви. Он неохотно согласился на компромисс, по которому интерьер будет иметь готические арки, трансепт и хоры, а фасад — ренессансный колонный портик с классическим фронтоном и двумя барочными башнями. В результате получилось неприятное смешение стилей, но Рен искупил свою вину, увенчав трансепт куполом, соперничающим с куполом Брунеллески во Флоренции и Микеланджело в Риме. Собор Святого Павла остается лучшей церковью, когда-либо построенной протестантами.

Пока этот проект продолжался тридцать пять лет, Рен, сменив Денхема на посту генерального землемера, спроектировал еще пятьдесят три церкви, многие из которых славились башнями и шпилями, объединившими его чувство прекрасного с математическим уклоном. Добавьте сюда Таможенный дом в Лондоне, больницы в Гринвиче и Челси, часовни Пембрук-колледжа в Кембридже и Тринити-колледжа в Оксфорде, библиотеку Тринити-колледжа в Кембридже, классическое восточное крыло дворца Хэмптон-Корт, тридцать шесть гильдий, множество частных домов, и кажется, что «за последние сорок лет семнадцатого века не было возведено ни одного важного здания, архитектором которого не был бы Рен». 88 Во время правления Карла II, Якова II, Уильяма и Марии и Анны он сохранял за собой пост генерального землемера. Он отошел от практики в восемьдесят шесть лет, но еще пять лет продолжал руководить работами в Вестминстерском аббатстве; некоторые приписывают ему строительство башен. Он умер на девяносто первом году жизни и был похоронен в соборе Святого Павла.

Скульптура в Англии все еще оставалась сиротой, но резьба по дереву была одним из главных искусств. Гринлинг Гиббонс был достойным сотрудником Рена: он вырезал хоровые кабинки и великолепный корпус органа в соборе Святого Павла, а также украшения в Виндзорском замке, Кенсингтонском дворце и Хэмптон-Корте.

Английская живопись продолжала импортировать своих мастеров и не поощрять своих сыновей. Тем не менее некоторые считают Джона Райли лучшим портретистом эпохи Реставрации. Он знал, что зрелое лицо — это автобиография; он умел читать его линии и между ними, с терпеливой проницательностью, раскрывал его секреты с непритворной смелостью. Его чуть не погубил комментарий Карла II к его портрету, написанному Райли: «Это на меня похоже? Тогда, рыба, я уродлив!». Прошло немало времени, прежде чем придворные поняли, что это был спонтанный комплимент честности художника. Райли с такой же верностью передал Якова II — глупого короля, Эдмунда Уоллера — поэта-изменника и графа Арундела — тщеславного аристократа. Но когда он снимал Кристофера Рена и Роберта Бойля, он распознал гений, уловил его черты в лице и свет в глазах. «С четвертью тщеславия сэра Годфри Кнеллера, — сказал Хорас Уолпол, — Райли мог бы убедить весь мир, что он мастер». 89 Он умер в 1691 году в возрасте сорока пяти лет.

Голландец Лели и немец Кнеллер были модными портретистами той второй эпохи Стюартов. Отцом Лели был голландский солдат ван дер Фаес, чье прозвище Лели (от лилии, нарисованной на его доме) перешло к его сыну. Питер родился в Вестфалии (1618), учился живописи в Харлеме и отправился на корабле в Англию (1641), узнав, что Карл I обладает вкусом и фунтами стерлингов. Он стал преемником Вандика как самый востребованный портретист в Англии и продолжал работать при Кромвеле и Карле II. Он перенял трюк Вандика — наделять своих натурщиков элегантностью, пусть даже только в одежде. Придворные красавицы осаждали его, поэтому в Национальной портретной галерее мы видим пухлую и шаловливую Нелл Гвин и графиню Шрусбери, известную своей галантностью, а во дворце Хэмптон-Корт леди Каслмейн и Луиза де Кероуаль до сих пор выставляют напоказ свои соски со стен. Еще милее Джон Черчилль, изображенный в детстве со своей сестрой Арабеллой; 90 Кто бы мог подумать, что эти ангельский мальчик и ангельская девочка станут непобедимым герцогом Мальборо и несменяемой любовницей Джеймса, герцога Йоркского? Лели добился рыцарства и богатства благодаря таким портретам. Карл II и полдюжины герцогов работали у него. Пепис находил его «могучим гордецом… и полным состоянием». 91 живущим в «пышности и роскоши». 92 и датированным на три недели вперед.

В 1674 году, за шесть лет до смерти Лели, в Лондон прибыл немец, решивший стать преемником сэра Питера в области портретной живописи, прибыли и рыцарства; и он выполнил свою программу. Готфриду фон Кнеллеру было тогда двадцать восемь лет. Карл II назначил его придворным художником, и Кнеллер сохранил эту должность при Якове II и Вильгельме III, который прозвал его рыцарем. Сэр Годфри нарисовал сорок три члена политически влиятельного клуба «Кит-Кэт», 93 и десять сирен при дворе Вильгельма, 94 и лишил характера Драйдена и Локка. Поскольку все жаждали бессмертия, Кнеллер превратил свою роскошную студию в фабрику массового производства с беспрецедентным штатом помощников, каждый из которых занимался какой-либо специальностью — руками, драпировкой, кружевами. Иногда он принимал четырнадцать натурщиков за день. Он построил загородный особняк и ездил между ним и своим городским домом в карете-шестерке. Он сохранил голову на шее во время всех политических переворотов и умер в постели и почестях в возрасте семидесяти семи лет (1723). В тот год родился Рейнольдс, Хогарту было двадцать шесть, и отечественная живопись вступала в свои права.

Пуритане почти уничтожили искусство, но не заглушили музыку. Во всех домах, кроме самых низких, были музыкальные инструменты. Во время великого пожара Пепис заметил вирджинали почти