— За чьим столиком сидите, у того и спрашивайте, — дипломатично ответила Катя. — Разрешите пройти мимо.

Грузин пошарил глазами по корзине.

— Почем шоколад?

— Рубль сорок.

Грузин протянул три рубля:

— Сдачи не надо. Скажи, как зовут?

— Мы чаевых не берем. — Катя гневно поставила корзину, всучила ему сдачу и пошла, не оглядываясь.

— Как зовут, повторяю, — хрипел грузин.

Катя запела арию:

— Зачем такая гордая? — кричал грузин вслед. — Зато мы не гордые, — и хрипло засмеялся так, что у Кати мурашки по спине забегали.

Проходя через тамбур, она обнаружила в кармане телогрейки две плитки шоколада, которые только что продала грузину. Катя усмехнулась, спрятала три рубля в карман кофточки, а шоколад положила в корзину.

Верка, конечно, тут же испортила ей всю прогулку. В вагоне сидели четыре клиента, два из них необслуженные, как раз за Катиным столиком. Тучный седой майор уже выходил из себя и колотил ножом по тарелке. Катя мигом подскочила к майору, улыбнулась — старикан тут же растаял. Она принесла ему яичницу и кофе, другим тоже дала закусить и села у окна, строя планы страшной мести для Верки. Вот переманить бы грузина за свой столик, а Верка будет старых дев обслуживать, всю сдачу до копеечки сдавать. Ослепительная мысль озарила Катю. «Я заболела, — радостно решила она. — У меня вирусный грипп, и я не смею притрагиваться к пище. Буду лежать в купе, и ко мне придет восточный принц Тото Ионото. Верка лопнет, как его увидит…» Катя потрогала ладонью лоб, чтобы определить, какая у нее температура, и удивленно ахнула: поезд катился по плоской равнине, и все кругом было белым-бело. Катя приклеилась к окну: запряженная в сани лошадь бежала по дороге, быстро отставая от поезда, вдоль полотна шеренгой стояли тополя. Мелькнул переезд. Не сбавляя хода, поезд дробно застучал на стрелках — побежали назад станционные постройки, башня элеватора, баки с нефтью — все белое, чистое и кругом ровная степь без конца и без края.

— Поедем на лыжах или закусим сначала?

Катя вздрогнула: перед ней стоял грузин.

— Можете забрать свой шоколад обратно, — надменно заявила Катя, трепетно любуясь его тонкими как на картинке усиками.

Грузин сел за ее столик, выжидающе посмотрел на Катю. Верка пролетела мимо и обдала обоих презрением. Катя небрежно бросила грузину карточку и пошла рассчитывать седого майора. В вагон вошли еще двое военных, летчик и моряк, и тоже сели за Катин столик, водя глазами по ресторану. Моряк был вполне на уровне, хоть и рядовой, а летчик-лейтенант так себе, мальчишка. Катя направилась к ним и принялась любезничать. На грузина она не обращала внимания, все время чувствуя, как он пожирает ее глазами. Наконец, она сжалилась и подошла к нему.

— Что будем кушать? — спросила она нежно.

— Приедем в Москву, пойдем в «Арагви», — ответил грузин.

«Так я и испугалась», — подумала Катя, а вслух ответила, завлекая.

— До Москвы доехать надо.

— Скажешь, как зовут?

Катя почувствовала, как губы против воли растягиваются в улыбку.

— Катерина… — она тут же слизнула улыбку и сделалась неприступной царицей. — Что вам принести?

— Ай, Катерина! Екатерина Великая! — воскликнул грузин на весь вагон так, что моряк и летчик удивленно и восторженно посмотрели на Катю. — Дай мне пять бутылок пива, одну порцию икры и немножко нежности.

— Нежностью не торгуем, — ответила Катя с обещающей улыбкой и вихляво пошла по проходу за пивом.

Иван Петрович поймал ее в дверях, заискивающе наклонил голову.

— Ты, Катюша, поласковее с ним. Клиент нужный, учти. А нам план натягивать в чистом виде.

— Верку свою на других напускайте, а меня не учите.

Когда Катя вернулась с пивом, директор стоял перед столиком и обрабатывал клиента. Грузин жадно схватил пиво, прилип усами к бокалу.

— Будет организована культурная обстановка. Цветы поставим на столиках…

— Какой столик? Зачем столик? — грузин оторвался от бокала и выпучил глаза на директора. — А где музыка? Где моя прекрасная дама? Где спрашиваю?

— Музыка у нас запланирована, — покорно отвечал Иван Петрович. Имеется полный танцевальный набор, серия «Мелодии и ритмы». В наличии также Алла Пугачева в комплекте…

Катя открыла вторую бутылку с пивом. Грузин схватил Катину руку.

— Красавица, пойдешь со мной танцевать под его запланированные пластинки?

— Пригласите, я подумаю.

— Ой, царица, — горячился грузин. — Приглашаю на встречу Нового года в культурной обстановке. Закажем столик. Гулять будем — на весь Кавказ слышно. Отвечай, царица!

— Она на работе, — ответил за Катю директор.

— Мы на работе, — как эхо вторила Катя.

— Ай, директор. Где твой размах? Тебя тоже приглашаю за наш столик. Всех приглашаю.

Иван Петрович тупо шевелил губами, подсчитывая проценты — сколько их останется до плана, если удастся уговорить грузина.

Верка подбежала к столику: глаза горят, в руках штопор.

— Товарищ директор, вас вызывают на кухню…

— Сейчас, Верочка, сейчас… Разрешите записать? — Иван Петрович склонился над столиком. — Семь пятьдесят с одной персоны, не считая шампанского…

— Зачем разбиваешь мое сердце? — вскипел грузин. — Я свое сказал: или-или! Или царица, или ничто! Новый год отменяется.

— Мы же на работе, — беспомощно твердил директор.

Катя смотрела в окно и тоскливо мечтала о восточном принце по прозванию Тото Ионото.

Стуча на стыках, скорый поезд номер двадцать четыре катился по бескрайней снежной равнине.

Ровно в одиннадцать часов сорок